Сразу перестали выплачивать зарплату учителям и врачам.
Пенсионеров попросили подтянуть ремень. А кто хочет отправиться к праотцам — пожалуйста!
— Петя, — сыщик Рябов нервно покусывал гаванскую сигару, — если мы не найдем вертикаль, начнется смута.
— Пусть изберут новую… — насторожился я, акушер второго разряда, Петр Кусков.
Инспектор затушил сигару в хрустальной, в виде башмачка Золушки, пепельнице, передернул затвор именного браунинга, выскочил в промозглую тьму.
Я мужественно передернул кадыком и последовал за ним.
2.
На улицах царили хаос и запустение.
Потухли даже рекламные, радующие глаз, вывески публичных домов.
Мимо нас процокала старозаветная конка. Из-за отсутствия электричества трамваи перешли на тягу конную.
— Куда же, ядрена вошь, мы несемся? — наконец не выдержал я. — У меня ноги промокли!
— В ночной клуб «Три поросенка».
— Гей-клуб?
— На удивление, нет… Там будет выступать один из президентов. Кулачный боец.
В клубе тепло и уютно. Девушки с полуобнаженными торсами, в трусиках-стрингах, бродят меж столиков, разносят вискарь.
В центре же зала огороженный морскими канатами ринг.
Ударил гонг.
На помост выскочил афроамериканец Майкл Тайсон.
Сразу же за ним последовал наш президент. Скорее всего, клон вертикали.
— Признаться, я не очень-то люблю бокс, — разоткровенничался я.
— Петя, мы здесь не для этого, — стиснул зубы Рябов.
И грянул бой.
Тайсон нервничал. Еще бы… Наша вертикаль боксировала в удивительной стойке. С полностью опущенными руками. Мало того! С подогнутыми ногами.
Президент сделал выпад и нанес чудовищной силы удар по Тайсону. Точнее — по его перчаткам.
Майкл отскочил, а потом, что было силы, хуком слева, огрел нашего.
Тот — рухнул.
В зале ахнули.
До этого у президента не было ни одного поражения.
Рефери приподнял веко павшему бойцу.
— Он мертв… — констатировал рефери.
Сыщик кинулся к выходу.
— Сейчас куда? — со свистом дыша в затылок Рябову, спросил я.
— В ЦПКО имени Горького. Если, конечно, уже не поздно.
3.
Президент с проломленным черепом лежал рядом с аттракционом «Весёлые цепочки».
— Одно седалище как отскочит! — горячо рассказывала бабулька в оренбургском платке. — Прямо родименькому в висок.
— Рухнул, как мыслящий тростник, — мудро заметил старик в соломенной шляпе.
— На нашу вертикаль смахивает… — подытожила бабушка.
— Что будем делать? — вздыбил я бровь.
Раскидывая мускулистыми ногами палую листву каштанов, мы брели по аллее.
— Петя, — пронзил меня Рябов взглядом, — вы никогда не слышали, что на территории Кремля находится подземная тюрьма?
— Признаться…
— Туда мы и направимся.