Кастро задумался.
Я с изумлением глянул на моего наставника.
Песок-то зачем?
Лучше бы попросил в подарок кубинскую танцовщицу. От монашеской жизни меня уж мутит. Крутит мошонку. Туманит разум.
— Этот песок священен, — наконец, изрек отец революции. — Но в порядке дружеского эксперимента, так и быть, разрешаю.
Мы поклонились и прямиком отправились в аэропорт.
— Приезжайте еще, товарищи! — передал нам целлофановый кулечек со священным песком мулат, как недавно выяснилось, адъютант Фиделя.
6.
Ту-124 явно требовал капитального ремонта. Его бултыхало из стороны в сторону.
Угрюмые стюардессы мерили колченогими конечностями истрепанную ковровую дорожку меж сидениями.
— Извините, это салон для курящих? — спросил Рябов у одной работницы воздушный линий.
— Для курящих, — нервно передернула щекой стюардесса. На бесформенной обширной груди болталась бейсик «Элла Хрюкина».
— Благодарю вас, Эллочка! — Рябов выхватил из внутреннего кармана гаванскую сигару.
— С каких это пор вы стали курить? — спросил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.
— Вас как медработника эта сигара весьма заинтересует.
— Почему же?
— Эта сигара самого Кастро. Сигара, дарующая бессмертие!
Я откинулся в продавленном кресле:
— Мы же отдали её вождю?
— Мой друг, не считайте меня таким простачком, — сыщик закурил и пустил в потолок колечко душистого дыма. — Сигару для команданте я прикупил в кубинском шалмане, за три песо. Фидель уже пожил свое, а нам с вами бессмертие кстати. Подумайте о своих читателях, например. Должны же вы дожить до триумфа?
— Да, но… — залепетал я. — Зачем же вы тогда попросили в награду песок с революционного брега?
— Для отвода глаз… Остров нашпигован шпиками и стукачами всех мастей, — посуровел Рябов и вдруг рассмеялся: — Кстати, этот песочек до чрезвычайности придется по вкусу моему коту, Фиделю. По весне, от избыточных сексуальных сил он, подлец, мочится в мои сапоги.
Рябов выпустил две струйки сквозь носовые отверстия.
Я с жадностью втянул в себя дым.
Глава 43
Пять китайских обезьян
1.
По Садовому кольцу поползли зловещие слухи. Чарльз Дарвин зачем-то по ночам посещает московский зоопарк. Прямехонько с Галапагосских островов, после наблюдений за вьюрками.
Рябов лихорадочно закурсировал по заставленной хламом комнате.
— В нашем зоопарке есть редчайший вид обезьян, — обжег меня взглядом. — Золотая китайская обезьяна. Обезьяна-лев.
— И чего?
— Ах, Петя, — сыскарь перещелкнул затвор именного браунинга, — Дарвин и обезьяна-лев! Неужели вы не догадываетесь?
2.
В зоопарк (у метро «Баррикадная») мы с Рябовым, как водится, ворвались за полночь.