Вот к знаменитому Нас Не Трогай я и летел, чтобы прийти в себя, отдохнуть душой и поразмышлять о будущем. Последний раз мы виделись с ним в сорок шестом, когда он приезжал ко мне в Ленинград. А ведь это уже двадцать один год назад… Хотели встретиться снова, назначили даже срок и место, да так ничего и не вышло.
Самолет снова менял высоту. Небо выпило меня уже до конца, а земля приближалась слишком уж быстро. Мне еще предстояла вся радость посадки. Я не сразу привыкну к нормальному давлению. Но это еще впереди. Костя, конечно, встретит меня, если только не укатил в отпуск. Допустим, что встретит. А дальше?..
— Возьмите конфету. Ну что, прошло ваше ухо? — повернувшись ко мне вполоборота, улыбаясь, стюардесса протягивала поднос.
— Благодарю, — отказался я. — Уже лучше.
Она опустила поднос, и большая белая рука с обручальным кольцом тут же потянулась за конфетой. Стюардесса все еще стояла рядом.
— Скажите, а вы действительно обязаны всем улыбаться? Даже без желания? — спросил я. Мне почему-то стало жаль ее.
Мой сосед перестал хрустеть леденцом.
— Да вы что?! — даже растерялась она и сверкнула глазами так, что, кажется, была готова высыпать этот поднос мне на голову. — А почему это я должна улыбаться только вам?
Ее поднятые плечи по-прежнему не опускались, веки сделались пунцовыми, а мне стало стыдно. Это все вышло как-то помимо меня.
— Больше вам ничего не надо, хотела бы я знать? — Она все еще не могла прийти в себя. — А если у вас болят уши, вам надо не в самолете, а в поезде. А лучше на печке лежали бы.
Она повернулась и шагнула дальше, ступая подчеркнуто твердо.
— О да! — вместе со мной посмотрев ей вслед, мой сосед покачал головой и причмокнул. — О, батенька! В ваших пороховницах… Тут не скажешь, что вы дилетант. Удав! Только чуть пискнула! Готов быть учеником!
Я чувствовал себя виноватым. Я не хотел ее обижать.
— Изумительно! Великолепно! — Он похлопал меня по плечу. — Я думаю, вы договоритесь. Для меня-то она высоковата… Да, я ведь не представился: Глеб Дмитриевич, — он протянул мне руку. — Глеб Дмитриевич, — повторил он, подождав.
— Виктор Сергеевич, — ответил я.
— Так что если будете в Москве… Я-то в Ростов только на день. Заграничная командировка… А вы, часом, не юрист, если судить по хватке?
— Почти, — кивнул я, чтобы не продолжать этот разговор.
— О! Ну так вы-то мне позарез и нужны, батенька, — обрадовался он.
Самолет проваливался. Всем своим телом я чувствовал только одно: именно сейчас самолет и бегущая земля соединятся в одно целое. Мне показалось, что моторы перестали гудеть.