- Нет!- сказал он себе.- С Борисом Ваберским ничего нельзя знать заранее.- И адвокат запер письмо в своем личном сейфе.
Он был очень рад, что поступил так, когда через три недели прочитал в "Тайме" извещение о кончине миссис Харлоу и получил открытку в траурной рамке, согласно французскому обычаю, где Бетти Харлоу приглашала его на похороны в Дижон. Приглашение было чисто формальным. Даже если бы мистер Хэзлитт выехал немедленно, то едва ли поспел бы к церемонии. Он ограничился тем, что написал девушке несколько строк с искренними соболезнованиями и отправил французскому поверенному письмо, где предоставлял услуги фирмы в распоряжение Бетти.
"Я еще получу известия от Бориса",- думал адвокат и получил их спустя неделю. Почерк автора был еще менее ровным, истерия и негодование произвели чудовищное действие на его английский, к тому же он удвоил свои требования.
Это просто невероятно!- писал Борис.- Ничего не оставлять своему внимательному брату! "Ты всегда имел против себя весь мир, мой бедный Борис,- говорить она со слезами в ее больших дорогих глазах.- Но я сделаю для тебя все в порядке в моем завещании". А теперь ничего! Я, конечно, говорить с моя племянница, но она отмахиваться от меня! Что за поведение? Теперь мне нужна тысяча фунтов, мистер! Иначе будут неприятности! Да! Люди не отмахиваться безнаказанно от Борис Ваберский! Одна тысяча скоростной почтой или неприятности!
На сей раз Борис Ваберский не предлагал мистеру Хэзлитту принять его приветствия, выдающиеся или нет, а просто поставил свою корявую подпись, занявшую весь остаток страницы.
Это послание не вызвало у адвоката усмешку.
"Тогда и мы должны позаботиться о неприятностях",- подумал он, запирая второе письмо вместе с первым. Но мистер Хэзлитт никак не мог приняться за работу. Ведь эта девушка живет в большом доме в Дижоне, а рядом нет ни одного соотечественника! Он встал с кресла, пересек коридор и вошел в кабинет младшего партнера.
- Ты ведь был этой зимой в Монте-Карло, Джим?- спросил мистер Хэзлитт.
- Целую неделю,- ответил Джим Фробишер.
- Кажется, я просил тебя зайти к одной нашей клиентке, миссис Харлоу, у которой там вилла?
- Я заходил туда, но миссис Харлоу болела, а ее племянницы не было дома.
- Значит, ты никого не видел?
- Нет, я видел одного странного русского, который подошел к двери, чтобы передать извинения миссис Харлоу.
- Бориса Ваберского?
- Кажется, его звали именно так.
Джереми Хэзлитт опустился на стул.
- Расскажи мне о нем.
Некоторое время Джим Фробишер собирался с мыслями. Это был молодой человек двадцати шести лет, который только в прошлом году стал младшим партнером фирмы. Хотя в случае необходимости Джим действовал достаточно быстро, он никогда не проявлял спешки в оценке других людей, а благоговение, испытываемое им перед старым адвокатом, усиливало тщательность, с которой Джим относился ко всем делам фирмы.