Капитан Птиц расхохотался, обрывая эти глухие и полные боли объяснения:
— Ты думал, что я стану просто ждать, пока ты спасешь меня в придуманном мире? — Губы скривились. — Ты даже не знаешь, что я испытал, упав в отравленную болотную жижу, чувствуя, как она разъедает мою кожу, слепит глаза, заполняет легкие… Боль и страх ничего не стоили в сравнении с тем, что несло мне понимание: это сделал ТЫ. Мой друг и союзник, тот, за чьего сына я выдал бы свою дочь, будь у меня и у тебя дети. Я выбрался из рва, чтобы умереть в канаве подальше от Гутштадта. И придя сюда, уже не смог поверить в то, что буду прежним. Посмотри, Якоб. От меня осталась лишь половина. Мое лицо… — Он запнулся и взглянул на замерших в стороне королей. Но вскоре голос его выровнялся, вновь став ледяным. — Я ненавижу вас всех за ваши спокойные и счастливые жизни. А больше всех — тебя, Якоб, за твою романтическую чушь, за эту птицу в клетке в твоей груди! Как думаешь, что я ощутил, впервые увидев тебя тут? Увидев таким? Словно насмехающимся над моим прошлым, над нашим прошлым!
— Но я…
Резкое движение — Бэйзил ударил по железным прутьям. Дважды, в кровь разбив оба кулака. Якоб слабо охнул, но лишь покачнулся. Желтый комок перьев тревожно забился в своем плену. Король Тирии, бледный и тяжело дышащий, даже не вытащил меча из ножен: все его силы ушли на то, чтобы устоять на ногах. И ни один из других правителей не смел более приблизиться к нему и тем более встать на защиту. Пока принцесса Бэки не ринулась пирату наперерез, застыв перед вороном и загородив его:
— Не смей! Не смей, слышишь, ты?
Опережая Людовика, Тони Золотой Глаз сделал стремительный шаг и неожиданно мягко сжал узкое предплечье пирата, готового замахнуться еще раз — чтобы отшвырнуть длинноволосую худую девушку в сторону:
— Действительно, приятель. Не стоит горячиться. Даже на Сицилии месть — блюдо, которое нельзя готовить на сильном огне.
Несколько секунд двое — мужчина и юноша, оба изуродованные и одноглазые, — смотрели друг на друга. Потом Тони плавно отступил, всем видом показывая, что вернется в любую секунду. Бэки так и осталась стоять между Бэйзилом и Якобом — побледневшая и рассерженная. Капитан Птиц помолчал немного, глядя на нее сверху вниз — как, наверное, мог бы смотреть на мышку, раздавить которую можно, но не обязательно. Она не отвела глаз, хотя дрожь бежала, кажется, по всему ее телу. Но она победила: пират опустил сжатые кулаки и перевел взор на Бродячего:
— В одном ты прав. Я прилетел искать помощи. Я не хочу лишиться жизни вот так просто, пусть даже прихватив с собой всех вас. Теперь тайна преступления раскрыта…