Прописанные комиссиям полномочия во многом противоречили действующему законодательству. Депутаты позволяли себе грубо нарушать правовые нормы, выдвигать нелепые обвинения руководителям органов власти, Коммунистической партии, правоохранительных органов в надуманных антиконституционных действиях в дни ГКЧП.
Активизировалась притихшая до этого прокурорская рать. Органы прокуратуры начали возбуждать уголовные дела с квалификацией «измена Родине» и проводить расследования в отношении руководителей ряда министерств, секретарей ЦК и обкомов КПУ с выдвигаемыми обвинениями: на чьей стороне (красных или белых) «был в период 19–21 августа, как действовал, какие документы готовил и давал указания». Для националистических кругов свалился долгожданный и радостный, словно манна небесная, повод для расправы над руководящими работниками коммунистического «тоталитарного режима». Главные импульсы к этому шли из Верховного совета, решений его Президиума.
Генеральный прокурор Украины Потебенько предпринял смелую попытку повлиять на ситуацию и сам попал под репрессивный каток парламентской комиссии. Он сделал официальное заявление, что Временная парламентская комиссия грубо нарушает действующее законодательство, когда стремится вторгаться в процессуально-следственные действия, истребует из следственных органов копии документов, опечатывает служебные помещения и проникает в архивы. В республике создавалась атмосфера напряженности и подозрительности, насаждался страх, у приглашаемых комиссией для объяснений должностных лиц порождалась неуверенность в том, смогут ли государственные органы в такой тревожной обстановке защитить их законные права.
Не помогло обращение 30 августа генерального прокурора СССР Трубина к работникам прокуратур, занятым расследованием обстоятельств ГКЧП, быть объективными, без амбиций, нездоровых эмоций и политических пристрастий. Он призвал решительно пресекать произвол и самоуправство; ни малейшей тени не должно быть брошено на честных людей. Нельзя допустить, чтобы вернулись времена повального доносительства, всеобщей подозрительности, анонимных обвинений, навешивания ярлыков.
В Комитете госбезопасности прокуратурой были изъяты основные оперативные документы, изготовленные в период действий ГКЧП, в том числе секретные шифротелеграммы с моими указаниями от 19 августа в областные управления госбезопасности. Я не избежал участи быть допрошенным по возбужденному уголовному делу о своих действиях во время путча. В моей жизни это был первый (второй — после событий в октябре 1993 года) допрос в прокуратуре, когда я, бывший прокурорский работник, отвечал на вопросы следователя с предупреждением об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. В подготовке ответов оказывал большую помощь мой помощник В. Фетисов, который 19–21 августа в рабочее время находился рядом и знал мои действия в те дни буквально по часам и минутам. Придавало уверенности одно: я был спокоен за оперативный состав КГБ республики, стоявшего в эти дни на позициях соблюдения действующего законодательства и народных интересов.