Проснулся он уже в темноте, полежал, прислушиваясь к себе, к дыханию Насти, спящей рядом. На втором этаже, в комнате отца, часы пробили одиннадцать раз.
Макс осторожно поднялся, оделся в потемках и вышел из дома. Он стоял на крыльце и дышал, пока не замерз. К вечеру ощутимо похолодало.
«Уеду жить на море, – мелькнула мысль. – Надоело мерзнуть. Живем, как пингвины! Сколько можно?»
Стараясь не шуметь, Макс открыл калитку, постоял, глядя по сторонам, и пошел к березе. Рядом, разумеется, никого нет. Пролетели мимо две машины и пропали за поворотом дороги.
В домах за заборами светятся окна, слышны голоса, музыка и смех. Пусто на улице, во дворах, в душах людских. Все уже и думать забыли о Мишке. Если и вспомнят, то лишь как страшилку – коллегам рассказать.
Увозили пацана живого, сказали, что шок и кровопотеря, но мальчишка крепкий, выдержит. А насчет руки врач говорить отказался, буркнул что-то вроде «время покажет» и закрыл дверцу.
«Надо было добить ее, – подумал Макс, в котором запоздало проснулся инстинкт самосохранения. – А если эта тварь выживет, а бабка ее снова выпустит погулять? Ерунда!»
Макс перебежал дорогу, постоял, приглядываясь издалека к березе, забору и зарослям крапивы. Никого, и это нормально, очень хорошо. Макс подошел к дереву, припоминая, как стоял, когда стрелял в Мотьку, прокрутился на месте, прикидывая, куда мог улететь «макаров», и шагнул к забору.
Он включил маленький фонарик-брелок, посветил, раздвигая ногой жгучие стебли, вороша ветки и разный растительный хлам. Вроде сюда его кинул. Пистолет еще об забор грохнулся.
Макс наклонился над характерно изогнутой коряжкой, но сразу понял, что обознался. Он шел, пригибаясь, вдоль забора, замирал от каждого звука и поминутно гасил фонарик, шарил в темноте руками наугад, чертыхался от прикосновения жгучих стеблей, снова светил и полз дальше, пока не уткнулся в изгиб забора.
Пистолета не было, зато нашлась одна гильза. Макс перебросил ее через соседский забор, пролез по зарослям еще раз, вернулся к березе, постоял, все хорошенько припоминая. Он представил себе точную траекторию полета ствола, снова уперся в забор и даже разглядел в свете фонарика небольшую вмятину на профнастиле.
Макс перерыл все, что лежало под ногами, наполовину выдрал из земли лохматую кочку, нашел вторую гильзу, закопал ее поглубже. Он весь перемазался в глине, выбрался из зарослей, весь облепленный сухой травой и листьями, и тупо смотрел на забор.
«Быть того не может», – эта глубокая мысль уже минут пять крутилась в голове.
Тем не менее дело обстояло именно так. «Макаров» исчез. Макс был готов поклясться, что искал хорошо, даже очень, что называется, землю рыл. И ничего!..