Пит закрывает глаза, прислоняется к мраморной перегородке в позе распятого Христа, потом медленно опускает руки в карманы и выворачивает их.
— Мои карманы совершенно пусты, мадам.
Его карманы действительно пусты — лишь хлебная корочка, которую тут же подхватывает щенок. Мама хмурит брови.
— Ваш щенок, как видно, голодный? Кстати, когда ваша жена появилась в этом доме, она показалась мне очень худой.
Бедняга Пит даже не думает защищаться. Машинально стаскивает с головы фуражку (жест несколько запоздалый) и остается стоять у стены — ссутулившийся, жалкий, со своими вывернутыми наизнанку карманами.
— Не хотите ли перекусить, мсье ван Леер? — внезапно смягчается мама.
Она ведет его в кухню. Годельева появляется спустя полчаса: в руках два чемодана, на шее — связка пакетов. Мама с трудом узнает ее. Намазана, надушена, на высоких каблуках — прямо-таки шикарная дама.
Мама на скорую руку приготовила Питу «легкий питательный завтрак»: свежие булочки с маслом, отварное мясо, ветчина, яичница с салом, пирожки с рисом и, конечно же, кофе с молоком. Щенок расправляется в углу с рубленым бифштексом. Годельева брезгливо поджимает ярко накрашенные губы. Жаклина настойчиво приглашает ее к столу. Нет-нет, она спешит.
— Так мы идем, Питеке?
Питеке не дожидается второго приглашения, он поскорей забирает у жены чемоданы и свертки.
— А фуражка? Где твоя фуражка? Ты же знаешь, без нее ты мне не муж.
— Но он ведь даже не доел! — возмущается мадам Кревкёр.
— Что такое с твоими карманами, Питеке? А ну-ка выверни их вовнутрь!
— «Вовнутрь» — так не говорят, — поправляет ее мама, но Годельева не слушает.
С молниеносной быстротой она уводит своего мужа, называя его «Питеке» и «Питушончиком», словно маня кусочком сахара старую клячу.
Мама остается вдвоем со щенком.
— Я назову тебя Дружком, потому что ты единственный из этого семейства ван Лееров — ван дер Гюхтов, — кто заслуживает этого имени.
Мама и не знает, что попала в самую точку. Поднявшись к себе в комнату, она видит, что шкаф ее пуст. Исчезли платья, два кольца, жемчужное ожерелье и золотые часы дедушки Авраама с массивной цепочкой. Мама садится на кровать, расстроенная, но не утратившая хладнокровия. И, только обнаружив, что Годельева наложила руку и на три коробки Дестроопера, которые хранились для отца — «на крайний случай», — она наконец выходит из себя.
Назавтра она просыпается с высокой температурой. Конечно, она не встала бы с постели, но ей нужно кормить Дружка и приниматься за его воспитание.
Как только температура спала, у нее снова появилось желание уйти из дома, предоставив отца его «юным приятельницам». Но ее удержал щенок.