В комнату он ворвался с одним желанием, избить супругу, заставить ее умолять о прощении, сверра не останавливало даже осознание того, что ему тоже будет больно. Лоркан — воин и к боли ему было не привыкать, он собирался перетерпеть, но добиться от Лины беспрекословного подчинения. В комнате девушка была одна, она стояла вполоборота к двери, и с тоской смотрела на приоткрытую балконную дверь. В тот момент она была необычайно красива, рассыпавшиеся по плечам огненные волосы, локонами спускающиеся к талии, яркий румянец на щеках, припухшие от поцелуев алые губы, сбившееся платье, открывающее безупречную линию груди.
— Тварь! — выдохнул Лоркан и наотмашь ударил жену по лицу, в последний момент рука дрогнула и пощечина пришлась вскользь. Но и этого хватило, чтобы девушка отшатнулась и почти упала на столешницу.
— О — о-о, а вот и муженек пришел, — издевательски произнесла Лина, опершись бедрами на край стола, не замечая того, что выглядит порочной и желанной. — Понравился мой свадебный подарок? Нет? Не может быть! Наверное, стоит повторить его в будущем, чтобы ты осознал вашу ущербность. Или это только твоя проблема?
Лоркан зарычал, сама того не ведая человечка смертельно оскорбила его. Среди сверров ущербными считались те, кто рождался без магии, кто был не в состоянии оценить всю прелесть бытия. И вот сейчас, Лоркан действительно ощутил ущербность своего народа, ведь ему были недоступны все те чувства, что вылила на него Лина. Маленькая рыжая дрянь! Молниеносное движение и он уже рядом, нависает, сжимает хрупкую шейку в своей ладони, вырывает из руки огненной бестии пепельницу, которой она хочет разбить ему голову. Ее глаза горят яростью, она не собирается просить пощады, наоборот, будто выплевывает:
— Ненавижу тебя!
— Взаимно, — оскаливая зубы, бросает всего одно слово Лоркан и впивается поцелуем в такие манящие губы. Дикий коктейль из вожделения, злости, разочарования и зависти, заставлял то сминать губы Лины, ловя болезненные вскрики, то ласкать языком, стремясь дольше продлить это безумство. Он не заметил, как порвал платье, оно просто мешало ему добраться до столь притягательного тела. Горошинки сосков призывно выглядывали из лохмотьев одежды супруги, и Лоркан не удержался, накрыл один из них своими жадными губами, втягивая, посасывая, прикусывая. Стон Лины был ему наградой. Он чувствовал, как она пытается взять под контроль собственное тело и у нее ничего не выходит. Возбуждение с новой силой разгоралось в ней, заставляя изменщицу стискивать губы, чтобы новый сладострастный стон не исторгся из ее уст. Но Лоркан хотел, чтобы все слышали удовольствие его женщины, чтобы знали, что это под ним она стонет, его зовет. Лина откинулась назад, опираясь руками на столешницу и подставляя губам и рукам Лоркана свою шею, грудь. Сверра бесило, что даже сейчас она не отвечает на его поцелуи и прикрывает глаза, дабы его не видеть.