– Еще, – прошептал он.
– Скажи мне, чего ты хочешь, – произнес я, двигая рукой плавно и медленно.
– Того же, что и всегда. – Он опять толкнулся в меня бедрами, и от предвкушения я на миг перестал дышать. – Быстрее.
Было приятно узнать, что не я один сгораю от нетерпения. Я потянулся через кровать к тумбочке, где лежали презервативы и смазка, и тут…
Раздался звонок в дверь.
– Да вы издеваетесь, – проговорил Коул со столь очевидным разочарованием, что я рассмеялся. – Кто может трезвонить к тебе в такую рань?
– Не знаю, – признался я. – Разве что Джулия.
– Какая жалость, – простонал он. – А она-то мне нравилась.
Я хотел было не открывать, но он резко сбросил меня с себя, отчего я свалился с кровати и неуклюже приземлился на пол. Он даже не оглянулся.
– Компенсируешь мне после завтрака, – сказал он, удаляясь в ванную.
И все из-за какого-то звонка.
Быстро одевшись, я поспешил к двери, надеясь, что Джулия не заметит предательскую выпуклость у меня в штанах, не вполне прикрытую краем рубашки. Но на пороге стояла не Джулия. Там стоял мой отец.
Одно хорошо: при виде него моя эрекция мигом пропала.
– Папа! – в смятении воскликнул я. – Что ты здесь делаешь?
Он приподнял бумажный пакет из местной кондитерской.
– Был неподалеку и решил заглянуть на завтрак.
– О, – глупо вымолвил я, потому что не знал, что еще на это ответить, и прикинул, есть ли шанс выпроводить его до того, как Коул выйдет из спальни, или убедить Коула посидеть там до ухода отца. Не то чтобы отец не знал, что я гей, но ему всегда становилось неловко в те редкие случаи, когда он сталкивался с этим фактом лицом к лицу.
– Я что, тебя разбудил? – спросил он. – Ты обычно рано встаешь.
– Нет, я не спал.
– Хорошо. – Мы постояли с минуту в неловком молчании, глядя друг на друга, пока он, наконец, не сказал: – Джон, так ты разрешишь мне войти?
Черт! Что у меня с мозгами? Как перемкнуло.
– Конечно, – сказал я и отошел в сторону.
Он подозрительно оглядел меня, заходя, и направился к столу в гостиной.
– У тебя есть кофе?
– Как раз собирался сделать.
– Джон, что-то не так? – спросил он. – Я невовремя?
Пока я мялся, не зная, признаваться или нет, что в постели у меня голый мужчина, из спальни появился Коул, тем самым избавив меня от мук выбора. На нем были брюки, хоть и незастегнутые, и он как раз натягивал через голову рубашку. У отца отвисла челюсть, и я почувствовал, как мои щеки становятся пунцового цвета.
– О, черт, – сказал я.
– О, боже, – сказал мой отец.
– О, приветик! – сказал Коул, надвигаясь на него с самой что ни на есть благодушной улыбкой, пока отец стоял, как истукан, и онемело смотрел на него с разинутым ртом. – Я Коул. – Остановившись напротив отца, он протянул ему руку.