Мне потребовалось некоторое время на то, чтобы набраться храбрости и сказать слова, которые до сих пор я еще ни разу не произносил. По крайней мере, с шестнадцати лет – точно.
– Папа, – в конце концов прервал я его монолог о том, стоит ему или нет записываться в тренажерный зал. – Мне нужен твой совет.
Минуту отец рассматривал меня с совершенно ошарашенным видом.
– Серьезно? – в итоге спросил он. – На нас что, надвигается апокалипсис?
Я выдавил улыбку.
– Насколько я знаю – нет.
– Слава богу. А то я надеюсь перед смертью еще хотя бы раз позаниматься сексом.
Какого черта? Отец никогда – ни единого раза – не заикался при мне о своей интимной жизни. Я почувствовал, что краснею, и, пока он не успел развить тему, ринулся в бой:
– Помнишь, я говорил, что в нашей компании намечается реструктуризация? Несколько месяцев они раскачивались, но теперь процесс запущен, и мне предстоит решить, что делать.
– Какой у тебя выбор?
– Переехать в Юту или Вегас. – Колорадо я не стал даже упоминать. – Или остаться и согласиться на понижение.
– Юта или Вегас? Невелик выбор.
– Я знаю.
– Джон, все очень просто. Ты хочешь переезжать?
– Нет.
– Тогда не переезжай.
Свести всю мою жизнь к одному-единственному вопросу? Все было далеко не так просто.
– Пап, я много и тяжело работал, – принялся объяснять я. – Девять лет. В одной и той же компании. Я пробился наверх с самого низа. Ты серьезно считаешь, что мне следует дать им себя понизить?
– Никакие «они» тут не при чем, Джон. Это твое решение.
Он умолк, ожидая ответа, а я не знал, что сказать. Я чувствовал себя измученным и разбитым. Мне хотелось перенестись домой, забраться под одеяло и спать, пока все не закончится.
– Джон, – наконец заговорил он, – мне кажется, что в твоем случае все сводится в выбору между счастьем и честолюбием. Ты можешь разрешить управлять собой честолюбию. Бросить свою жизнь в Финиксе и погнаться за очередным повышением. А можешь забыть обо всем и делать то, что приносит тебе счастье. – Он повел плечами. – Лично мне хочется, чтобы ты остался. Но речь тут не обо мне.
Я не мог даже смотреть на него. Уставился в стол и сказал:
– Не думаю, что хочу уезжать из Финикса.
– А что думает Коул?
Я закрыл глаза в попытке вытеснить из головы и из сердца хаос.
– Не знаю. Он не говорит.
Мгновение тишины, а потом отец негромко сказал:
– Это хорошо.
– И чем, интересно, это хорошо, папа? – раздраженно отозвался я. – Если он никак мне не помог.
– Тем, что он не стал использовать твои чувства к нему – или свои к тебе, – чтобы навязать свое мнение. Он дал тебе возможность принять решение самому. – Отец пожал плечами. – По-моему, это замечательно.