– Прикоснись ко мне.
Руби услышала надрыв в своем голосе, но Форд без промедления дотронулся до ее лица, а не тела. Поцеловал веки и большими пальцами смахнул побежавшие по щекам слезы.
– Понимаю, Руб, – глухо простонал он ей в волосы. – Я чувствую то же самое.
Она знала Форда во многих отношениях, но не так. Она никогда не ожидала, что он будет настолько чувственным и трепетным. Он был прекрасен душой и телом. В эту самую секунду ее тело изнывало от желания слиться с ним воедино.
– Руби... я могу спросить лишь один раз. Останови меня сейчас. Если не хочешь, останови меня немедленно.
Она не смогла бы, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
– Неси меня в кровать.
Ее слов было достаточно. Даже более чем. Он должен был спросить, потому что это не просто какая-то девочка. Это Руби. Рубинчик. Самая желанная девушка, которую он заставил себя забыть. Форд прекрасно понимал, что второй раз забыть ее уже не сможет, не после этого вечера. Она была незабываема.
Форд почувствовал, как ускользает здравый смысл, а на его смену приходят плотские желания и неистовая потребность заполучить эту шикарную красавицу.
«Неси меня в кровать», – сказала она. Ему не надо было повторять дважды.
Форд подхватил Руби на руки и, пронеся пару метров до кровати, уложил на покрывало. Кремовая кожа, розовые соски и темные кудряшки. Соблазнительная, женственная и роскошная. Руби. Его Рубинчик. Этим вечером она будет принадлежать только ему.
Руби потянулась к нему, и Форд лег рядом.
«Красавица».
От ее поцелуев бурлила кровь, и Форд наконец впервые прикоснулся к ее груди.
«Черт подери!»
Нежная плоть полностью заполнила ладони, соски затвердели под пальцами, когда он стал вырисовывать круги на напряженных вершинках. Форд жаждал попробовать ее. Руби застонала, выгибаясь навстречу его рукам и рту, когда он лизнул один, а потом и второй сосок. Просто невероятная на вкус. От ощущения соска во рту член мучительно рванулся на свободу. Форд страстно ласкал ее, сжимал грудь в руках. Голова шла кругом от ощущения бархатной кожи.
Руби зарылась пальцами в его волосах, прижимая к себе. Он лизнул. Пососал. Прикусил, пока она не вскрикнула, а затем поцелуем успокоил боль.
«Мать честная!»
Руби расстегнула брюки, и Форд застонал от столь желанной свободы. Он жаждал ее прикосновений, но не доверял себе, боялся, что как только пальчики коснуться члена, он слетит с катушек.
«Твою мать!»
Он с неохотой убрал ее руки.
– Позже, – пробормотал Форд, скользя губами по ее телу. – Сначала ты.
Руби нахмурилась, и он едва сдержал смех.
«Кто мог предположить, что Руби окажется требовательной?»