Уазик весело пылил по направлению к Ханкале. Первая попытка выехать по краденым пропускам увенчалась успехом. Равнодушно взглянувший на настоящую печать и, не совсем настоящий росчерк «комендач» дал команду записать в журнал данные автомобиля (номерок, конечно, левый, скрученный со сгоревшей машины, стоящей на заднем дворе). Ворота, тоскливо заскрипев, выпустили машину на оперативный простор. Выезд решили осуществить одной единицей, пробный, до Ханкалы, где на постоянной основе базировались ОСН[13], «Рось» или «Визирь», в комсоставе которых у Рябинина было достаточно знакомых, что при общении в рамках боевого содружества, лишним никогда не бывает.
Легко и непринуждённо проскочили улицы Грозного, таящие для любой федеральной техники потенциальную угрозу обстрела или подрыва, лишь на блокпостах сбрасывая скорость, чтоб бойцы могли разглядеть славянские рожи за стеклом. Остановка была лишь одна, на выезде. Бдительные бойцы Курганского СОМа, придирчиво осмотрели пропуска, удостоверения, вкладыши и, наконец, пожелав, сидящему за рулём Рябини-ну счастливого пути, подняли шлагбаум.
— Почаще поездим, примелькаемся, тормозить не будут, — выставляя на лобовое стекло табличку «Грозэнерго», сказал Рябинин.
Катаев, сидящий рядом, вытащил изо рта комок жвачки и укрепил картонку. Это была тактическая хитрость. Как правило, если по улицам города, где трудно разобрать кто боевик, а кто мирный житель, ехал УАЗ, увешанный на дверях бронежилетами, то сомнений не возникало — федералы. А тут как уж судьба-злодейка распорядится: фугас, автомат, гранатомёт.
Вполне мирного вида, вологодский УАЗ, без хлопающих, как уши спаниеля бронежилетов, с табличкой «Грозэнерго» или «Грозсвязь» на лобовухе, не возбуждал нездорового интереса охотников за скальпами.
Военную принадлежность автомобиля выдавала только снятая с петель дверца, так называемого «собачника», и то если удавалось разглядеть в его глубине, сидящих на прикрытии автоматчиков. Да и увидеть это можно было, лишь когда УАЗ, в клубах дорожной пыли, укатывал вдаль. То есть поздно.
В экспедицию выехали, помимо Рябинина и Катаева, ещё Поливанов, Долгов и Бескудников. Остальные оперативники должны были отсвечивать на виду, периодически, приставая к Жоганюку и Кутузову с дурацкими расспросами о ситуации в республике и подношением справок и отчётов.
— Найдёшь их палатки-то? — спросил Костя у Сергея, когда при въезде в Ханкалу, солдат-срочник, проверив документы и, стрельнув сигарету, пропустил их на территорию «Пыльного города».