Рябинин, с улыбкой, поднял обе руки.
— Ты, Лёх, скинешь «духов» Андрею… Меня не будет, я сутра в штаб уйду… Потом ты в Джалку уезжаешь, так?
— Так, у меня РПМ до конца дня…
— Сань, если нам их попытать надо будет, — перебил его Рябинин, — местечко найдётся?
— У нас здесь «пытошная» есть своя… Не переживай.
— Нам же ещё к себе заскочить надо будет, отсветиться…
— A-а, да… Лёха, закинешь пацанов домой, а потом в Джалку… Вроде всё?
Круг-вопрос обошёл сидящих за столом. По палатке гуляла Орбакайте: «Крепче обнимай-май-май-май…».
Щепёткин, повернулся к телевизору всем корпусом:
— Вот сейчас рожи знакомые будут. После Кристины…
Разогревшаяся публика, в основном дети лет двенадцати-тринадцати, танцевала перед сценой. До Орбакайте, Костя, краем глаза видел «Отпетых мошенников» и «Блестящих». Заканчивая песню, певица, сошла со сцены, галантно подхваченная под локоток, коренастым субъектом, который повёл её к столам.
Музыка доигрывала, а Орбакайте впаривала молодожёнам про какое-то счастье. Вокруг неё, хлопая в ладоши, вертелись танцующие девочки, видимо дети почетных гостей, а, немного отойдя в сторону, сопровождавший её бычок посматривал в угол.
— Вот видишь его, — Лёха пихнул Костя, — его мы спрашивали, что за свадьба, кто невеста…
— Знакомый?
Улыбки, какие-то нехорошие, разошлись по лицам всех трёх «визирей».
— Ага, — Это он с другом каким-то, в том домишке засел… К связнику в гости зашли, а там мы «совершенно случайно» мимо проезжали. Они — в дом, мы — сдавайтесь, они — нет, мы — ну на нет и суда нет… Там они и остались, насовсем.
— А кассета?
— Кассет там много было, да поплавились все. Эта отдельно лежала.
Следующих на сцену Якубович пригласил Варум и Агутина. Действительно, концерт по заявкам.
Курильщики опять потянулись на улицу. Алексей неторопливыми движениями убирал со стола лишнюю посуду, освобождая место для чайной церемонии.
— Долгий концерт-то? — зевнув и, поёжившись, кивнул на моноблок Костя.
— Час-полтора ещё… Там, базары всякие, конкурсы, торги… Ничего нового, кроме лезгинки и понтов миллионных… Пойдём умоемся холодянкой, а то чего-то прибило. Смотрю и тебя тоже…
Катаева действительно клонило в сон, да и вставать завтра в пять утра. Когда Костя с Лёхой вернулись, курящие всё ещё сидели на скамейке перед входом.
— Сань, мы, наверное, с Костяном баиньки. Вы долго ещё? — задержался Лёха, придержав полог рукой.
— Мы посидим ещё… Ночь послушаем… Торопиться некуда… Рябина старый, ему много спать вредно… — легонько похлопал Сергея по плечу Щепёткин.
— Старый конь борозды не испортит, — проворчал тот.