И я не могу этого допустить. Единственное, что останавливает меня от того, чтобы не сойти с ума в конспиративном доме — это мои ежедневные споры с Ноксом.
Его волосы растрепаны и выглядят так дразняще, что я мысленно напоминаю себе, что не должна их трогать, когда я рядом с ним. Потому что это было бы странно, и мне бы пришлось объяснять, что у меня нет никакого фетиша связанного с волосами и...
Фух, ну обращайте внимания.
Нокс не самый красивый парень, которого я когда-либо видела, но почему у него есть эта глупая и непонятная власть надо мной?
Ты знаешь почему.
Я мысленно рву на себе волосы и визжу со всех сил.
Я знаю почему, черт побери.
Господи, да он же, как герой из сказки. Я знаю, что ему приказали защищать меня и всё такое, но он выполняет эту работу великолепно. Он делает это непринужденно. Он такой: «Давай, пакуй всё свои вещи», и я ему: «Нет, мне здесь нравится», а он такой: «Здесь небезопасно, принцесса», и я выдыхаю: «Хорошо».
Это основной наш диалог каждый гребаный раз.
Всё, что ему нужно сделать — это назвать меня принцессой, и у меня подкашиваются ноги. Я не знаю, как он это делает.
Он же старый!
Хорошо, двадцать восемь — это не старый, но он ведет себя будто ему пятьдесят!
Да уж, пятидесятилетний с рельефным прессом и руками, которые могли бы расплющить человеческий череп, и эти накачанные бедра... могу поспорить у него большой чл...
Не думай об этом. Просто не надо. Тебя предупредили, мозг.
Кто же знал, что девственница может быть такой потаскушкой?
Я знаю. Я отстой.
Поднимая полиэтиленовую упаковку вверх, я прочищаю горло, чтобы привлечь его внимание. Он смотрит на меня своими ледяными голубыми глазами, и я чувствую, как начинаю простужаться. Этот мужчина не часто выглядит счастливым.
Вообще-то никогда.
Окей, итак, это очень преувеличено, но сейчас я вне себя от ярости. И по веской причине.
Он смотрит то на меня, то на пакет и говорит с каменным выражением лица:
— Что на этот раз?
Бросая упаковку ему на стол, я говорю:
— Это не те, что нужно.
Он хмурится и берет ее в руки, чтобы получше рассмотреть. Мгновение он читает, затем говорит:
— Да. Это они.
Не в силах скрыть недоверчивый вид, я язвительно спрашиваю:
— И откуда же ты можешь это знать?
Он смотрит на меня, бросает упаковку мне и говорит:
— Потому что здесь написано, что они именно для этого.
Я скрещиваю руки на груди, прижимаюсь бедрами к его столу и резко отвечаю:
— Ну, это неправильно. Я знаю это. Я единственная, кто ими пользуется.
Он пожимает плечами и вздыхает. Еще раз смотрит на меня и хмурится, прежде чем взять рацию и нажать на кнопку, которая вызывает звук помех из нее. Кто-то на другом конце говорит: