Когда она открыла глаза, ее внимание привлек мольберт, повернутый лицевой стороной к стене. На нем была, по всей вероятности, последняя работа матери. Движимая любопытством, Вероника протянула руку и развернула мольберт… Ее бросило в жар, когда с портрета на нее взглянуло знакомое лицо.
Габриэле?..
Не может быть! Ее мать не могла знать Габриэле. Да и вообще Этот парень на портрете был похож на него лишь отдаленно. Она даже не знала, почему в первую минуту подумала о нем. Скорее лицо на портрете напомнило ей не того Габриэле, которого она знала, а тот неясный образ, который создало ее воображение, когда она пыталась представить себе, каким он был в юности.
Парню на портрете на вид было лет двадцать. Склонившись над портретом, она вглядывалась в его черты и все больше находила сходство с Габриэле. Такие же серовато-синие глаза, обрамленные длинными, как у девчонки, ресницами. Они смотрели на мир задумчиво, почти томно — и были при этом удивительно живыми. Его ресницы были такими мягкими и пушистыми… Она очень любила целовать его ресницы. Она могла целовать их до бесконечности. Когда он спрашивал, почему его ресницы вызывают у нее такой прилив нежности, она отвечала, что, когда он смотрит на нее, ей хочется целовать его взгляд…
Те ночи почему-то всегда были слишком короткими, а на рассвете он говорил ей, что она должна поспать хотя бы пару часов, иначе завтра (точнее, уже сегодня) у нее будут круги под глазами, и даже гример не сможет это исправить. «И тогда ты снимешь меня с роли, да?» — шептала она, засыпая в его объятиях. «Конечно, я сниму тебя с роли, мисс Бесконечное Желание, — шептал он в ответ. — Ты слишком красива для того, чтобы показываться на экране. Я лучше закрою тебя здесь и не выпущу — я не хочу, чтобы тобой любовались другие…» Сейчас каждая клетка ее тела плакала, тоскуя по нему.
— Я хочу раствориться в тебе, — прошептала она, словно он мог слышать ее сейчас. — Раствориться в тебе до последней капли… Так, чтобы меня больше не было, а был только ты.
Едва сказав это, она безудержно расхохоталась и, резко выпрямившись, отступила назад. Получилось так, как будто она обращается к незнакомцу на портрете. К незнакомцу — ведь этот парень не был им и не мог им быть. Во-первых, ее мать не знала Габриэле. А во-вторых…
Во-вторых, сходство с Габриэле ей просто померещилось. Она так истосковалась по нему, что он чудился ей повсюду. Вчера вечером, например, когда она каталась по городу, ей вдруг показалось, что он сидит за рулем встречной машины. А сколько раз за последнюю неделю она просыпалась среди ночи, явственно ощущая на своем лице легкое прикосновение его губ… Вот и сейчас ей просто показалось, что парень на портрете похож на него. А все лишь потому, что ей ужасно его не хватало.