скрывался в ней две недели, а служанка носила ему с фермы еду.
– Я должен взглянуть на эту пещеру Пикси, – сказал Чарлз.
– Вы удивитесь, сэр, как трудно ее найти. Многие приезжающие летом на пикники ищут ее целыми днями и не находят. Ну а уж если вы найдете ее, обязательно бросьте булавку на счастье.
– А что, – сказал Чарлз, когда они с Эмили после завтрака прогуливались в саду, – что, если мне отправиться в Принстон? Поразительно, как удачно все складывается, когда тебе хоть немного везет. Вот я начал с обычного приза за футбольный конкурс и не успел еще разобраться, где я, как натыкаюсь на сбежавшего уголовника и убийцу. Чудеса!
– А как насчет фотографирования коттеджа майора Барнэби?
Чарлз посмотрел на небо.
– Хм, – произнес он. – Пожалуй, скажу, что погода неподходящая. Мне надо крепко держаться за свой raison d’etre и оставаться в Ситтафорде по возможности дольше, а перспективы становятся совершенно неясными. Э-э, я надеюсь, что ты не возражаешь, что я послал в газету интервью с тобой?
– Что ты, конечно, нет, – машинально ответила Эмили. – И что я тебе наговорила?
– Да обычные вещи, которые интересны людям, – сказал мистер Эндерби. – «Наш специальный корреспондент встретился с мисс Трефусис, невестой Джеймса Пирсона, который арестован полицией по подозрению в убийстве капитана Тревильяна». Затем мой отзыв о тебе как о красивой, благородной девушке.
– Спасибо, – сказала Эмили.
– С короткой стрижкой, – продолжал Чарлз.
– Что ты этим хотел сказать?
– То, что у тебя короткая стрижка.
– Ну, это верно, – сказала Эмили. – Но зачем об этом упоминать?
– Читательниц такое всегда интересует, – сказал Чарлз Эндерби. – Это было прекрасное интервью. Ты не представляешь себе, как трогательно, чисто по-женски ты говорила, что не перестанешь бороться за своего жениха, хотя бы против него ополчился весь мир.
– Так и сказала? – спросила Эмили, слегка морщась.
– А ты против? – озабоченно поинтересовался мистер Эндерби.
– О нет! – сказала Эмили. – Развлекайся, дорогой.
Мистер Эндерби с недоумением взглянул на нее.
– Ничего особенного. Просто эти слова были вышиты у меня на переднике, – сказала Эмили. – Когда я была маленькой. На воскресном переднике. А на повседневном – «Не будь обжорой».
– А, понятно. Да, я добавил еще изрядно сведений о морской карьере капитана Тревильяна, упомянул о заморских идолах, раздобытых им, и намекнул о вероятности мести неизвестного жреца. Только намекнул, понимаешь.
– Ну, кажется, у тебя на сегодня уже совершено доброе дело, – сказала Эмили.
– А ты что успела? Ты поднялась довольно рано, бог знает когда.