Марина потрогала кожу, сморщилась, зашипела, и тут у нее перед носом опять оказался Федор Тучков.
– Дайте я посмотрю, – деловито предложил он и полез к ее коленке.
Марина отдернула ногу:
– Не надо ничего смотреть! Я… посижу пять минут, и все пройдет.
– А если не пройдет, мне придется нести вас в медпункт. Между прочим, дорога туда пролегает как раз через центральный вход, – неожиданно добавил он. – Хотите, чтобы я нес вас в медпункт через центральный вход? Там, наверное, народу еще прибавилось.
Не отрываясь от ноги, которую она баюкала и убирала у него из-под носа, Марина внимательно на него посмотрела.
Может, он не дебил? Может, он только производит такое впечатление? Может, на самом деле он очень умный?
По крайней мере наблюдательный – это точно.
– Это вы во всем виноваты, – неожиданно бухнула она, – черт бы вас побрал!
– Почему виноват? – перепугался он. – Я не виноват!
– Потому что вы меня раздражаете!
– Я не нарочно!
Тут он нагнулся – волосы были светлые, почти белые, сквозь них просвечивал широкий затылок, – сорвал какой-то лопух и стал совать Марине.
– Да не надо мне, зачем он мне нужен!..
– Приложите к ноге, и все пройдет.
– Да что прикладывать-то?! Лопух?!
– Это не лопух, а подорожник, самое верное средство!
Марине хотелось, чтобы он отвязался от нее вместе с «верным средством», но она понимала, что не отвяжется. Выхватила кожистый широкий лист и прижала прохладной стороной к коленке.
– Его нужно лизнуть, – совершенно серьезно посоветовал Федор Тучков, – вы разве не знаете?
– Нет, не знаю.
– Вы что, в детстве не разбивали коленок?!
В детстве у нее были шляпа – чуть поменьше нынешней, – белые гольфы с бантами, лакированные красные туфельки, зонтик с кружевцами и кукольная колясочка с пупсиком. Нет, она не разбивала коленок. Она даже не знала, как это бывает.
– Дайте сюда!
Федор Тучков выхватил у нее широкий лист, старательно полизал и пристроил ей на ногу. И рукой сверху придержал, чтобы прилип как следует.
Марина вытаращила глаза.
– У меня есть пластырь, – как ни в чем не бывало продолжил он, – я могу вам дать. Кожа немного содрана, лучше бы, конечно, заклеить.
Тут он опять прихлопнул комара у себя на шее и опять внимательно изучил свою ладонь.
Кошмар.
На дорожке, совсем близко, вдруг захрустели камушки, посыпались как будто. Кто-то бежал – именно бежал, а не шел, и Марине показалось, что бежит не один человек. Зачем-то она пригнулась к коленям, хотя и напрасно – за сквозными кустиками все равно было не спрятаться.
Да и прятаться незачем, глупость какая-то!
Федор все сидел на корточках, почти уткнувшись носом в ее коленку, а тут повернулся и посмотрел.