Он был там, внизу.
Снег залепил горло.
Марина оглянулась и позвала громко, очень громко:
– Молодой человек!
В кустах завозились, потом притихли.
– Вы… меня?
– Здесь труп, – так же громко и отчетливо выговорила Марина. – Вам, наверное, лучше сходить за помощью.
Опять возня, а потом отчетливое хихиканье.
– Тру-уп? – игриво переспросили из кустов. – Лягушки или карася?
Снег в горле быстро превращался в лед. Она не разрешала себе смотреть, боялась, что упадет в обморок, или забьется в истерике, или сделает еще что-нибудь неприлично-дамское, но почему-то очень тянуло посмотреть. Перебирая руками, она заставила себя отодвинуться от края мостков, отвернуться, потому что ее пугало это желание, и тут со стороны кустов подошел весельчак, решившись все-таки глянуть на полоумную тетку – Марину – и на то, что ей там такое померещилось.
Следом за ним гарцевала девица, то и дело откидывая назад длинные пряди, как пить дать вымытые шампунем «Лореаль» – ведь я этого достойна».
То есть она достойна, девица.
– Вам бы лучше в теньке посидеть, – начал весельчак издалека. Мостки заходили под его весом. – А то солнечный удар может хватить! Вот бабка моя всегда в огород платок повязывает и кофту с длинным рукавом надевает, потому что, когда в возрасте, человек не может…
Он наступил на ее шляпу, деловито нагнулся, поддергивая сзади джинсы, которые сползали, открывая полоску незагорелой кожи, а чуть пониже цветастую резинку наивно-семейных трусов.
– Ну чего там, Вадик? – страстным от любопытства голосом спросила девица и тоже ступила на мостки. – Чего там, а?
– Не ходите сюда, – приказала ей Марина сквозь лед в горле, – там подождите!
– Чего это я буду ждать? – оскорбилась девица. – Я что, права не имею?
Тут ее приятель вдруг оглушительно ахнул, взвизгнул почти, замахал рукой, сделал кенгуриный прыжок назад, чуть не упал и побежал – мостки затряслись.
– Вадик!
– Стойте! – крикнула Марина.
– Я… сейчас… я до корпуса… я… приведу кого-нибудь…
– Вадик, ты чего?!
Но Вадик уже пропал из виду.
– Завтра же уеду в Москву! Завтра же! Надо было вчера уехать, но вчера…
– Да что уезжать-то! Глупость какая! Сколько их пьет, а потом в пруды падает!
– Нет, вы не скажите, Валентина Васильна! Инцидент довольно неприятный. Неприятный, неприятный инцидент-с!
– Какой еще цадет! Выдумывают всяко! Цадет! А он, бедный, перебрал малость, может, на бережку, а потом пошел, может, умыться, да и нырнул, стало быть!.. Упокой, господи…
– Да что вы причитаете!
– Положено так, за покойником сказать – упокой, мол, господи…
– Ах, да перестаньте вы, ну сколько можно, Оленька и так ничего не ест, а тут еще!.. Оленька, ну хоть салатик!