других планов.
– Мы должны выйти через главный вход, – распорядилась Марина.
– Зачем? Здесь гораздо ближе.
– Так надо.
– Ну надо так надо.
Коридор был бесконечен и безнадежен, подобно Китайской стене. В нем оказалось множество дверей, поворотов, закоулков и ступенек вверх, а потом вниз.
Федор Тучков шел следом за Мариной, смотрел ей в затылок и мрачно думал о том, как утром держал ее за шею.
Он не хотел ничего затягивать и понятия не имел, как это можно сделать, «не затягивая».
Если он все правильно понимает, ему придется сначала лет пять за ней ухаживать, потом еще несколько лет проверять свои чувства, а потом, ближе к пенсии, купить лютики и отправиться к ее маме с папой с предложением руки и сердца. Мама с папой, разумеется, откажут под тем предлогом, что соискатель еще слишком молод и неопытен.
Такой план ему вовсе не подходил. Лучше всего было бы остаться сейчас в ее номере, с распахнутой «в лето» балконной дверью, в ее постели, или на диване, или неважно где! В первый раз все будет очень быстро – вряд ли он сможет продемонстрировать чудеса выносливости и ловкости после того, как поцеловал ее в бассейне и узнал, как она пахнет, дышит и двигается. Во второй – это будет медленно и со вкусом. В третий – как придется.
Возле распахнутой в коридор, а не «в лето» двери старшей медсестры, где на стульчиках, как правило, сидели несколько пенсионеров, Марина вдруг стала хромать и хвататься за коленку. Федор Тучков к такому повороту событий не был готов.
– Что такое?!
– Мне больно, – ненатуральным голосом прохныкала Марина, – что-то… вступило!
– Ты что? – Он присел и снизу заглянул ей в глаза. Она не могла хныкать всерьез. Да у нее даже получалось плохо!
– Помоги мне. Мне… нужно сесть.
И решительно прохромала в комнату старшей сестры.
Медсестра пила чай из широкой чашки, усердно дула на него. Завидев Марину, она заявила не слишком любезно:
– Обед. После трех приходите.
– Я не могу после трех, – все тем же ломаным голосом простонала Марина, – у меня что-то с ногой. Случилось… Только что… В коридоре…
– Ах, боже мой, – вздохнула медсестра и с сожалением поставила свою чашку, – что такое с ней случилось?
– Я вчера упала, – призналась Марина. Федор смотрел на нее во все глаза. Она всем весом оперлась на его руку и опустилась в кресло. – У меня трещина была когда-то. Теперь, когда падаю, болит ужасно!
– У вас лечащий кто? Морошкина? Или Васильченко? Вы в каком номере?
– В пятнадцатом «люксе».
При упоминании «люкса» сестра немного смягчилась.
– Значит, Васильченко. Непременно сходите завтра, пусть он вам электрофорез назначит или парафин. Что же вы сразу не сказали, что у вас… боли!