– Этот орден действовал против иллюминатов изнутри, и долго. Они верили, что лучший способ защитить мир от демонов – научиться управлять ими. – Габриэль тяжело вздохнул. – Они проводили эксперименты: вызывали демонов послабее и пытались их приручать, как домашних животных. Но на самом деле они впускали демонов в наш мир и давали им возможность узнать о нас как можно больше.
– Они не понимали, к чему это приведет? – удивилась я.
Когда Димитрий и Габриэль рассказывали нам о своем ордене, я представляла группу иллюминатов-экстремистов, а не компанию глупых ученых, втайне обучавших демонов.
– Полагаю, они были вроде тех ребят, что изобрели атомную бомбу. Ты думаешь только о том, какую пользу принесет твое изобретение. Но в дурных руках оно может уничтожить весь мир. – Габриэль наклонился над перилами, посмотрел на собственные руки. – Мне понадобилось немало времени, чтобы разобраться по-настоящему в их исследованиях.
– И что их выдало?
– Я много времени проводил в лабораториях. Думал, мы используем демонов для создания оружия. – Габриэль развернул хлыст и опустил на пол, и белые косточки одна за другой легли кольцом. А потом Габриэль посмотрел на меня, и его взгляд был полон стыда и печали. – Как думаешь, из чего я сделал Азазела?
Когда Габриэль и Димитрий окончательно от меня отстали, я подробно рассказала обо всем Лукасу, Присту и Элль. Все согласились, что именно Алара должна была вернуться в тюрьму. Она на несколько часов опередила Димитрия. Возможно, отыщет Орудие до того, как Димитрий ее настигнет.
Мысль о том, что Орудие найдется, погнала меня в зону ограничения. Мне необходимо было увидеть Джареда. Тяжелее всего оказалась прогулка по туннелю – я ведь не знала: увижу по другую сторону решетки Джареда или Андраса.
Я каждый раз сдерживала дыхание перед тем, как туда войти, сдержала и сейчас.
Джаред сидел на тюфяке и пялился на собственные руки. Имена мертвых девушек никуда не делись. Но появилось на стене и нечто новое. Круги и символы, которые выглядели так, словно их срисовали из древней книги по алхимии, некоторые повторялись снова и снова в безумной последовательности.
Димитрий оставил в клетке мел и уголь, желая проверить, напишет ли Андрас что-нибудь еще. Может, ему известно, что это за символы, но я этого знать не хотела. От рисунков демона меня тошнило.
Джаред услышал шаги и поднял голову; его светлые глаза были грустными и опухшими.
Это он.
Я вздохнула с облегчением, и долгое мгновение мы оба молчали. Сказать нужно слишком многое, но возможности нет.