, должно быть, прорвалась сквозь барьер в моем мозгу, барьер, который я выстроила вокруг той ночи.
А это значит, он говорит правду о моей маме.
Это осознание было куда хуже понимания, что я не пятый член Легиона. Вся жизнь моей мамы оказалась ложью.
– Мне очень жаль, – произнес Габриэль. – Не нам бы все это тебе рассказывать. Это должна была сделать твоя мать.
Элль проскочила мимо нас и метнулась к Димитрию:
– Даже если твой приятель и натирал полы в доме мамы Кеннеди или совался в ее холодильник, это не значит, что она иллюминат.
– Может, они были друзьями и мама Кеннеди даже не подозревала, что Габриэль состоит в ордене, – поддержал ее Джаред. – Ничего ты нам не доказал.
Он не верил Габриэлю. Но он не знал о тесной каморке или о символе.
Он не знал, что эти двое говорят правду.
– Может, ты шпионил, как тот тип, Арчер, – предположил Лукас. – А теперь делаешь вид, что был ее другом.
Мама лгала мне и предала папу. Она была членом ордена иллюминатов.
Джаред быстро подошел ко мне и схватил за руку.
– Она не ваша, – заявил он Димитрию. – Она одна из нас.
Я посмотрела на лица друзей. Лукас и Элль таращились на Димитрия так, словно горели желанием его убить, но Прист и Алара уставились в пол.
Они уже понимают, что я не одна из них.
Джаред крепче сжал мою руку:
– Вы ошибаетесь!
У меня подогнулись колени. Я почувствовала, что падаю, на меня навалилась тьма.
Джаред подхватил меня и осторожно опустил на пол:
– Эй, что с тобой? Ты в порядке?
– Конечно она не в порядке! – сердито бросила Элль. – Посмотри на ее лицо! Она же белая, как призрак!
Я глянула вверх. Габриэль пристально смотрел на меня.
– Ты ведь знаешь, что я прав? – спросил он.
– Кеннеди? – Джаред пытался поймать мой взгляд.
– Моя мама была одной из них.
– Пойду-ка проверю, как наш гость, – сказал Габриэль и направился к контейнерам.
Димитрий кивнул:
– Никогда нельзя недооценивать…
– …зверя, желающего освободиться из клетки, – закончил за него Габриэль. – Я знаю.
Джаред, не обращая на них внимания, поднял меня на ноги:
– Что происходит?
– Татуировка Габриэля, – с трудом выдавила я. – Крест.
Элль обняла меня:
– Что – крест?
– Я видела такой же на стене в мамином шкафу.
Прист и Алара держались поодаль, но прислушивались.
– Это не значит… – начал Джаред.
– Только не надо говорить, что это ничего не значит! – Я покачала головой. – Думаешь, у моей мамы случайно возник крест с ястребом и латинской надписью на стене в потайной каморке за шкафом? – Слезы жгли мне глаза, но я их сдерживала. – Это означает, что они правы.
– Димитрий! – донесся из-за контейнеров голос Габриэля. – Нужна твоя помощь!