— Sa yo ap fè fas ak zèl gòch chanm, /Они будут отвечать за левое крыло./ – наконец снова заговорил хозяин, и Рия подняла взгляд, уставившись на спинку кресла. – Gen chanm tèt mwen, kidonk kite yo pral angaje nan koleksyon ak penti. Pou nenpòt fòt – dis sil. Trol – trant. Rad estropye pou w pa te kapab wè ke men l 'yo pa te. Men, tout cheve nan tèt la… Kite tout cheve nan tèt la, mwen renmen yo. /Там мои лучшие покои, так что пусть займутся коллекциями и картинами. За любую провинность – десять плетей. Троллю – тридцать. Калеку оденьте так, чтобы не было видно, что руки у нее нет. А волосы… Волосы оставьте, они мне нравятся./
Он подтянул девочку к себе, поцеловал, по-хозяйски огладил тело и прижал ее голову куда-то к животу.
— Farfade ale deyò, mwen vle l 'vivan. Si ou bezwen – ou ka koupe men ou, nou te enfim yon sèl-men, epi yo pral isit la yo ansanm, /Эльфа выходите, он нужен мне живым. Если понадобится – руку можно отрезать, калека у нас есть однорукая, вот вместе и будут./ – что-то уже деловитым тоном добавил мужчина и закончил капризным голосом:
— Koulye a, wè tout bagay degoutan sa tounen. Yo ofanse je m '. /А теперь увидите этих Мерзостей обратно. Они оскорбляют мой взор./
Им снова завязали глаза, больно натянув ткань. Обратно вели тем же путем и втолкнули в комнату. Пленники свалились почти кучей, девушка, по счастью, оказалась сверху, но легче от этого никому не было. Хадда медленно и в темноте добрел до своей кровати; было слышно, как он звенит цепью и как тяжело опускается на постель. Даже гном больше не пыхтел, он только прошоркал до своего места, да где-то там и затих. Рия на ощупь добралась к себе, но прежде чем лечь, еще осторожно коснулась эльфа. Он спал, в той же позе, и дышал так же медленно, но спокойно. Кожа была прохладной, и девушка на мгновение прижалась к его руке, опустившись на колени. Прохладно…
Стоило парню шевельнуть пальцами, как Рия вскочила, слишком резко для исхлестанной спины и ребер. Она слепо коснулась кровати и буквально упала на живот, свесив ногу с цепью. На душе после увиденного было мерзко. Хотелось вымыться, соскрести налипшую эмоциональную грязь, но не было ни сил, ни возможности. Желание умереть ушло, его сменила бессильная злость на эту отвратительную жабу, и Рия сжала зубы. Что ж, теперь она знала, ради чего жить, и однажды их хозяин обязательно поплатится за то унижение, что сегодня они испытали.
Они приступили к работе на следующий день, и когда Рия увидела покои, в которых предстояло убираться, стало страшно. Девушка даже представлять не хотела, что с ней будет, если одна из этих статуэток, бокалов, картин и прочих драгоценностей упадет или вовсе разобьется.