— Это то, что нам нужно, — сказал магистр. — Поднимайте! — крикнул он в светлое отверстие на потолке пещеры.
Оказавшись наверху, Жерар де Вийе подошел к пленникам.
— Вы заработали свою свободу, — сказал магистр. — Полную свободу. Получите ее! — Он выхватил меч и неуловимо быстрым движением проткнул Ханса Стурре насквозь.
Его примеру последовали и остальные храмовники, и спустя считанные мгновения витальеры были повержены.
— Негодяй!.. — На губах Ханса Стурре пузырилась кровь, но он все равно пытался говорить. — Гореть тебе… в аду! Ты… нарушил слово!
— Ни в коем случае… — Жерар де Вийе улыбнулся. — Полную свободу, если ты этого не знаешь, дает только смерть. Твоя бессмертная душа покинет бренное тело, и ты воспаришь к таким высотам, что у тебя дух захватит. Прощай, потомок викингов. Ты был храбрым воином. Только потому я не приказал повесить тебя на рее как простого вора и разбойника. Non nobis, Domine, non nobis, sed nomini tuo da gloriam[15]… — С этими словами магистр точным движением вогнал клинок в сердце витальера, пригвоздив его к земле, и глаза Ханса Стурре закрылись навсегда.
Переноску сокровищ к пещере закончили только к вечеру. Сундуки размещали в нишах, которые вода вымыла в стенах. Поскольку дело это было тайным, в качестве носильщиков выступали только рыцари; а было их всего четырнадцать человек. Перед тем, как засыпать и замаскировать вход в пещеру (теперь уже сокровищницу), туда опустили тела витальеров и усадили возле стены.
— Они будут вечными стражами сокровищ Ордена, — сурово сказал Жерар де Вийе, когда все работы были сделаны.
Склонив головы, рыцари помолились и вернулись к судам, где уже готовились отойти ко сну. Войти в реку ночью кормчие тамплиеров не решились — они не знали фарватера. Поэтому отплытие перенесли на утро.
Ночью Жерар де Вийе почти не спал. Мысли поднимали его над островом и несли во Францию, в пыточные подвалы инквизиции, где томились Великий магистр Ордена Жак де Моле и генеральный досмотрщик Гуго де Пейро. А в те короткие мгновения, когда сон все-таки одолевал магистра, ему виделись кошмары…
* * *
На новгородском мосту через Волхов, именовавшемся Великим, схлестнулись в кулачной драке до сотни горожан. Яростный спор, который шел до этого, был забыт, и теперь народ отводил душу и спускал пар привычным для Новгорода и вполне демократичным мордобитием.
Великий мост соединил берег, где высился Детинец — городской Кремль — и Вечевую площадь уже при князе Ярославе Мудром. Согласно «Уставу Ярослава о мостах» горожане обязаны были нести повинности по ремонту волховского моста. Но этот момент как-то упускался из виду народным собранием, большей частью занятым распрями между правившей Новгородом боярской «золотой сотней» и «черными людьми», а также частой сменой князей, которые призывались новгородским вече для защиты города от внешних врагов. Поэтому Великий мост хоть и был крепок, но выглядел неряшливо — словно изрядно подгулявший ярыжка, пропивший всю верхнюю одежду.