— А чтобы был как можно мельче.
— Песок… как можно мельче… — Антонио де Фариа уставился на своего друга во все глаза — уж не свихнулся ли он?
Фернан Пинто рассмеялся, отставил ступку в сторону и сказал:
— А помнишь, как на Гоа меня вызвал на поединок Бешеный Коко. Знатный был боец, я тогда ему по молодости и в подметки не годился.
— Был знатным бойцом. Пока ты не проткнул его шпагой. — Тут Антонио де Фариа вдруг стукнул себя ладонью по лбу и расхохотался. — Ах, сукин сын! Помню я, помню, что ты тогда учудил… Мог бы сказать мне.
— Зачем? Я думал, ты более догадлив. Плесни-ка вина, а то что-то в горле пересохло…
Московиты готовились к поединку всю ночь. Когда Фернан Пинто и его поручитель, Антонио де Фариа, появились на площади перед Покровской церковью, там уже была готова шестиугольная загородка для сражения — несколько столбов, вкопанных в мерзлую землю и связанных нестроганными жердями. Неподалеку плотники сработали помост, на котором поставили небольшой шатер и принесли царское кресло с орлами; ступеньки и сам помост были укрыты ковром.
Народу было полно; толпа запрудила всю площадь. Фернан Пинто посмотрел на небо и подумал: солнце уже по-весеннему яркое — это хорошо. Нужно поставить противника в такую позицию, чтобы солнечные лучи слепили ему глаза. А это было вполне возможно — из всего необходимого набора доспехов фидалго предпочел собственную кольчугу мавританской работы. Она была очень легкой, длиною до колен, и обладала удивительной прочностью и гибкостью, совершенно не стесняя движений. Из оружия Фернан Пинто имел лишь свою шпагу из дамасской стали, испытанную не раз в боях, тонкий трехгранный кинжал у пояса, которым можно было проникнуть в самую узкую щель в доспехах противника (обычно им добивали поверженного врага), небольшой круглый щит и метательные ножи — на всякий случай.
Понятно, что супротив закованного в броню противника они не страшнее хворостины, но фидалго так сжился с ножами, что просто не мог с ними расстаться. И потом, в бою ведь всякое может случиться…
Наконец возле загородки появился и Андрэ дю Бук в сопровождении Стефана де Мулена; народ приветствовал его криками. Ведь он был своим — мало кто знал, что в жилах Андрея Дубка текла французская кровь. При взгляде на облачение противника, Фернан Пинто почувствовал, как ему поневоле становится дурно. Перед ним стояла совершенная боевая машина, защищенная со всех сторон прочной броней.
Дю Бук был одет в бахтерец с рукавами, на ногах — кольчужные чулки, на голове шишак с забралом и кольчужной сеткой вокруг шеи, на руках такие же кольчужные перчатки. Это все было для обороны. А для нападения он держал в левой руке двусторонний — с двумя лезвиями — кинжал-дагу с рукоятью посредине и гардой, защищающей кисть руки. Кроме даги, в правой руке Андрэ дю Бука было короткое копье, а на широком боевом поясе с приклепанными к нему металлическими пластинами, полностью закрывающими живот, висел ухватистый топор. Щитом молодой рыцарь в отличие от Фернана Пинто пренебрег. Впрочем, он был ему не нужен.