— Господи, князь. Вы меня напугали.
Пытается понять, видел ли он ее возвращение.
— Мадемуазель, я проклинаю себя. Сейчас исчезну.
Улыбнулась.
— Наоборот, останьтесь. Вы кого-то ждете?
— Давно, с трепетом и, надеюсь, не нужно объяснять, кого.
Протянул цветы, она рассеянно взяла букет.
— Спасибо. Князь, я хотела вас попросить… — делая вид, что нюхает розы, обернулась к двери. — Вас не затруднит проводить меня?
— Вы еще спрашиваете… Всегда к вашим услугам, мадемуазель.
Кивнула, он пошел за ней. В грим-уборной пусто, все девушки на канкане. Прошел следом, подождал, пока она сядет к трюмо. Улыбнулась — все так же напряженно; он поклонился:
— Мне вас оставить?
— Нет, нет, побудьте со мной. Устраивайтесь. — Подождав, пока он сядет, взяла пуховку, тронула переносицу. — Вообще я хочу сделать вам выговор.
— За что?
— С тех пор, как вы появились с графом Стэнгулеску, вы так ни разу и не зашли. Спасибо за розы, но совершенно не исключено, что я хотела вас видеть.
— Я не решился быть назойливым.
— Полно… Конечно, у вас свои заботы, своя жизнь, но все-таки можно было вспомнить.
— Вы отлично понимаете, я хотел бы зайти…
Повернулась, изучая что-то в нем и в то же время прислушиваясь к тишине в коридоре.
— Почему же не зашли?
— Я действительно хотел вас видеть.
Шаги. Точно, кто-то идет по коридору. Почти тут же постучали. Ставрова взглянула в зеркало.
— Князь, пожалуйста… Если стучат ко мне, я никого не принимаю.
— Вы уверены, что этот человек вам не нужен?
— Уверена. Вы поможете мне?
— Извольте.
Он встал, подошел к двери, открыл и столкнулся лицом к лицу с Десницким. Финансист на секунду отступил. Тут же, заметив сидящую у трюмо Ставрову, подался вперед. Так как Губарев держал руку на косяке — невольно ткнулся в нее грудью. Оба смотрели друг на друга в упор, Десницкий чуть надавил, пришлось выпрямить локоть. Кажется, шеф земельного банка разозлился.
— Разрешите пройти, милостивый государь, — прошипел он.
Губарев улыбнулся.
— Не разрешу.
— То есть как не разрешите?
— Так. Не напирайте, милейший, не напирайте.
Отлично, этот толстяк сейчас сгорит от ненависти.
— Вы… Вы… Что вы себе позволяете?
— Милейший, я всегда позволяю себе то, что позволю.
— Я вам не милейший! Вы ведете себя непристойно!
— Тише. Лучше будет, если вы удалитесь, — легко вытеснил Десницкого в коридор, прикрыл дверь. — Я предупредил вас, теперь же вы меня всерьез рассердили. Поговорим спокойнее?
Изучая пляшущие глаза, вдруг услышал шорох. Кто-то стоит за поворотом к сцене. Кто? Надо проверить. Он цепко ухватил финансиста под локоть, почти волоком подтащил к сцене, глянул мельком — никого. Десницкий почти рычал: