Джули повернула голову и открыла глаза. Мэтт смотрел прямо на неё.
– Я же просила не глазеть на меня, – прошептала она.
– Не удержался, – прошептал он в ответ.
Мэтт умолк, и Джули стало интересно, о чём он думал. Наверное, доказывал в уме какую-нибудь скучную теорему. А должен бы сейчас делать совсем не это.
– Джули?
– Да, Мэтт?
Он ещё помолчал.
– Похоже на свобод...
– О боже! – перебила его Джули. – Я же совсем забыла тебя спросить!
– Спросить... о чём?
– Дана, моя подруга, хочет, чтобы ты ей позвонил.
– Это не вопрос.
– Хватит меня исправлять. Она хочет с тобой встретиться, болван!
– О-о... – застонал Мэтт и отвернулся. – Ну-у, не знаю.
– Мэтт, да ладно. Ты ведь совсем не ходишь на свидания! – заныла Джули. – А Дана классная. Она тебе понравится.
– Я подумаю. Идёт? – предложил он.
– У тебя когда-нибудь была девушка?
Мэтт наградил её укоризненным взглядом.
– Конечно, была. При чём здесь это вообще?
Джули пожала плечами.
– Не знаю. Ты никогда ни о ком не рассказываешь.
– Согласен, в последнее время с романтикой в моей жизни туго. Но сейчас у меня просто нет времени с кем-то встречаться. Сама знаешь, как я занят с учёбой, и о Селесте заботиться надо.
– Так ты совсем не ходил на свидания после... ну, знаешь? Селесты. Чехарды с Плоским Финном.
– Почти. У меня были серьёзные отношения с девушкой, а потом... – запнулся Мэтт. Он уже не улыбался, на лице застыло напряжённо-смущённое выражение. – Потом здесь всё изменилось.
– Ты про Селесту?
Мэтт кивнул.
Джули вспомнила разговор с профессором Кули.
– Когда что-то произошло?
Мэтт снова кивнул.
– Сочувствую, – сказала Джули. – Потому что сразу видно: что бы ни случилось, тебе тоже несладко приходится. Может, когда-нибудь ты захочешь мне рассказать.
– Может быть, – согласился Мэтт. – Ну, а после этого моей девушке стало со мной неинтересно. Не каждый выдержит такую жизнь. И этот дом.
– Я люблю Селесту, но по её вине и ты страдаешь, да?
– Не говори так! Да я душу продам ради сестры.
– Знаю. – Джули понимала, что сейчас важно подбирать слова деликатно, иначе Мэтт снова замкнётся. – Но ты, должно быть, злишься, что Финна нет рядом. Что из-за него Селесте только хуже.
– Злюсь – это верно.
– Но у него есть право на собственную жизнь, Мэтт.
– Я знаю, уж поверь.
– Вы обычно ладите друг с другом?
– Раньше ладили. А потом... перестали. В основном, из-за мамы. Его всегда считали героем. Думаю, мне нелегко было с этим смириться.
– Для Селесты ты герой. Разве ты не видишь, как она на тебя смотрит? Она тобой восхищается.
– Не так, как Финном. По-другому. Я делаю всю скучную работу. Отвожу её в школу, кормлю, помогаю с уроками, беспокоюсь о ней. Я не Финн, это уж точно. Он на настоящую жизнь всегда плевал. Ему бы только веселиться и дурака валять. Когда мама отсутствовала – мы это так называем, «отсутствует», – Финн развлекал Селесту, смешил её, и она становилась такой же дикой и беззаботной, как он. Я заботился обо всём необходимом, а все лавры ему. Всегда так было.