— Я пойду, — сказал он.
— Конечно, пойдешь. И поскорее. Позвони ей прямо сейчас. — Роберт закурил сигарету и взглянул на Букера сквозь дым. — Есть еще кое-что. Я хочу попросить тебя посмотреть бумаги отца в твоем офисе. А также проверить, нет ли где-нибудь списка его депозитарных сейфов.
— Не думаю, чтоб такой был. Насколько мне известно — он ненавидел банки. Банк был бы последним местом, которому он доверился.
— Я кое-что ищу. Прочесал его квартиру частным гребнем, побывал в Кайаве, и заглянул в каждый распроклятый ящик. Я даже направил архивариуса разобрать бумаги отца в семейном офисе, но везде, куда бы я ни ткнулся — глухо, черт побери.
— Если я не узнаю, что искать, я не смогу тебе помочь.
Взгляд Роберта стал сердитым.
— Это документ, Мартин. — Он заколебался. — Рапорт дорожной полиции штата Нью-Йорк. Помечен примерно ноябрем 1967 года.
Букер вспомнил дату смерти Джона Баннермэна, но сохранил достаточно самообладания, чтобы удержать эту мысль при себе.
— Полицейский рапорт? — спросил он.
— Верно. Отец когда-нибудь упоминал о нем?
— Нет. Он вообще не касался этого вопроса. Я однажды спросил его о Джоне, и он сразу сменил тему. А что в рапорте?
— Ничего особенного. Он должен быть в запечатанном конверте с пометкой «конфиденциально», я в этом совершенно уверен, может быть, там еще стоит мое имя. Он представляет чисто… хм… чисто исторический интерес. Если тебе попадется нечто подобное, не открывай, просто принеси мне.
— Он может быть у де Витта.
— Нет. Кортланд был бы последним человеком, которому отец его доверил. Это строго между нами.
— Я посмотрю. Это займет какое-то время.
— Мартин, этот документ мне необходим.
— Дорожный рапорт? Почему?
— Просто поищи его, ладно?
— Знаешь, у мисс Уолден могут быть какие-то его бумаги. Вполне возможно… — Букер осекся на середине фразы, потрясенный выражением лица Роберта. Такого лица он никогда не видел, даже загар Роберта внезапно потускнел, и его кожа приобрела желтоватый оттенок. На долю секунды Роберт испугался, был почти в ужасе. Затем взял себя в руки, что, похоже, потребовало от него больших усилий, поднес к губам сигарету, глубоко затянулся. У него вырвался смешок — краткий, отрывистый смешок, без всякого намека на юмор.
— Нет, — сказал он. — Я даже не могу поверить, что отец был способен на это. Это семейное дело, Мартин. Отец бы все сохранил в кругу семьи.
Букеру подумалось, что с точки зрения Артура Баннермэна Алекса и была членом семьи, и, между прочим, более достойным доверия, чем Роберт, но он решил, что разумнее будет этого не высказывать.