— Роберту следовало бы быть здесь, — сказал он.
Рядом с ним, поправляя вуаль, стояла Алекса. Они вдвоем немного промедлили на вершине лестницы.
— Он путешествует, — сказала она.
— Ну, все-таки… похороны Элинор…
— Он нездоров. В данный момент он в больнице, в Марракеше, насколько я помню. Он прислал телеграмму.
— Это из-за пьянства? Судя по всему, он просто старается себя погубить, после того как его отправили в отставку. Какой позор, что он ее принял.
— У него не было выбора, Эммет, после того как его поймали на связи с сеньорой Гусман. Не часто американские послы попадают на первые полосы газет из-за сексуального скандала. Президент был в ярости на Роберта.
— Бедный Роберт, — сказал Эммет без тени симпатии. — Бессмысленная жизнь. Поло, пьянство, женщины… Его проблема в том, что никто из Баннермэнов не годится в плейбои, даже он.
— Возможно, это только одна из проблем Роберта, — сказала она. — Нам лучше оставить это.
Эммет распознал властные ноты в ее голосе. Он взял ее под руку, и они стали спускаться по ступенькам. Вслед за ними из церкви вышли Сесилия и Патнэм Баннермэн. Патнэм держался неловко, как всегда на семейных съездах, Сесилия сверлила ненавидящим взглядом затылок Алексы, не беспокоясь, что это заметят. Они проследовали по лестнице и прошли между двумя рядами гостей, чьи зонты колыхались, как деревья на ветру, пока Эммет вел процессию на Баннермэновский Пирог с такой скоростью, что старшие члены семьи сбивались с дыхания.
Алекса легко шагала рядом с ним, вуаль струилась за ней. Она одобряла эту скорость. Элинор, знала она, не понравилось бы, что ее заставляют ждать.
Саймон и Стерн стояли рядом, прячась под зонтом Саймона от Гуччи в красную и зеленую полоску.
— Хотелось бы, чтоб зонт был черным, — сказал Стерн. — Здесь он выглядит неуместно.
— Он и неуместен. Так же, как и вы. Так же, как и я. Давайте, взглянем фактам в лицо — мы оба здесь неуместны.
Стерн, похоже, не желал признать, что он может быть где-либо неуместен. Он сменил тему.
— Как продвигаются дела в музее? Вы уже привыкаете быть директором музея?
— Постепенно. Респектабельность дается мне отнюдь не легко. Генри Гельдцалер написал обо мне разгромную статью в журнале «Нью-Йорк». Полагаю, это означает, что тебя признали. Когда на тебя так нападают, в Нью-Йорке это верный признак, что тебя воспринимают серьезно. Я хотел подавать в суд, но Букер меня отговорил, и вполне справедливо.
— А Букер взлетел высоко.
— Да. Что ж, вероятно, ответственность обязывает. После отставки де Витта все бремя легло на него. Он чертовски увлечен музеем. Вы знаете, что он вошел в совет директоров как главный юридический советник?