— Катафалк запаздывает, — сказала она.
Роберт, который последние сорок восемь часов был занят организацией похорон, испытал внезапный, иррациональный спазм вины, чувства, столь хорошо знакомого с детства, что он как будто сбросил с плеч тридцать лет, если не больше. Он был почти готов сказать, что не виноват, но, конечно, такое объяснение не удовлетворило бы ее ни тогда, ни сейчас, и было бы неуместно человеку его возраста и положения.
— Я уже слышу, как они едут, — сказал он. — Я велел им прибыть через несколько секунд после двенадцати, чтобы дать нам время занять места.
Он испытывал неловкость, когда лгал, чувствуя, что это ему не к лицу, что еще хуже, догадываясь, что ни на секунду не в силах ее одурачить. Однако он сумел ей ответить, а она всегда это уважала.
— Днем, когда все будет кончено, я хочу повидать тебя, — заявила она. И добавила: — И остальных тоже. У Кортланда есть для нас новости.
— Хорошие или плохие?
— Там будет видно. Он все еще ждет звонка из Нью-Йорка.
Роберт приложил все силы, дабы сдержаться, напоминая себе, что он сейчас на виду у всей семьи. Он старался держаться твердо, не выдавая ни малейшей дрожи, ни тени страха. Он был совершенно уверен, что «брак» — это мошенничество, убогий, мелкий заговор, и сожалел, что был привязан к Кайаве, занятый приготовлением к похоронам, а по-настоящему важные дела были оставлены на де Витта, этого маразматика и невежду. Затем шорох шин по гравию вернул его к действительности.
— Они здесь, — с облегчением сказал он.
Бабушка кивнула. Держа его за руку, она повернулась, поправляя вуаль свободной рукой, и выпрямилась, готовясь встретить тело сына.
Роберт почувствовал, что ее рука, как всегда, элегантно затянутая в перчатку, крепко стиснула его руку, точно в доказательство, что она нуждается в его силе, его присутствии, его поддержке для предстоящей церемонии, а может, она просто хотела, чтоб он понял — она скорбит.
Он вперился в ее лицо, но под вуалью не мог разглядеть ни намека на слезы. Затем в проеме между деревьями мелькнула хромированная решетка автомобиля, и момент был упущен. Что бы ни протянулось между ними в тот момент, оно уже исчезло, и Элинор полностью овладела собой.
На одну секунду — нет, на долю секунды — она выказала перед ним слабость.
За всю свою жизнь Роберт не был так потрясен.
— Да, можно сказать, что они по-настоящему богаты, — сказал Саймон. — То есть в Бель Эйр богачи держат ворота под напряжением, специальные системы, охранников с собаками, а все, что есть у Баннермэнов — это проволочная сетка! Господи! Нет даже таблички: «Не нарушать права собственности»! Они так богаты, что никого не боятся.