– Пойдемте. Будьте моей гостьей.
Ребекка соскользнула с табуретки. Прошла через кухню. Отличная у нее фигурка, великолепные бедра. Силуэт что надо. Мой тип женщины. Черт побери, да она любому парню понравится! Аж дыхание перехватывает.
Но Льюис вовсе не собиралась искать мои ключи.
Я смотрел, как она внимательно изучает мой письменный стол. Отставив в сторону кресло, нагибается и рассматривает ковер. Потом выпрямляется и, описав аккуратный круг по комнате, возвращается к дальней стене гостиной, к угловому дивану.
– Мне очень жаль, – сказал я.
Руки гостьи тяжело и бессильно повисли вдоль тела. Длинные и изящные пальцы чуть согнуты. Напрягаются и расслабляются.
– Это не твоя вина.
– Это могло дать нам важную ниточку.
– Может быть, еще даст. Думаю, надо дождаться завтрашнего дня и посмотреть, что он нам принесет.
– А пока что?
Ребекка с минуту молчала. Смотрела на меня изучающим взглядом. На ее лице ничего не отражалось. Потом она опустила взгляд на разделяющий нас ковер. Медленно прошлась по нему глазами, пока не добралась до моих ног. Ее глаза прошлись по мне снизу вверх. Льюис улыбнулась. Ленивой такой улыбкой. Потом качнула головой, совсем чуть-чуть.
– Плохая идея, – сказала она.
– Я вас не привлекаю?
– Дело не в этом.
– А в чем?
– Это нас отвлечет. От того, зачем я сюда приехала. От того, для чего меня наняли ваши родители.
– Отвлечься – это ж отличная штука! Я вот подумал, что мы могли бы здорово отвлечься на этом диване. А потом в моей спальне. Целая долгая ночь сплошных отвлечений.
– А потом?
– А потом, я полагаю, посмотрим, что нам принесет завтрашний день.
Льюис улыбнулась, показав зубы. Снова покачала головой.
– Спокойной ночи, Роб.
– Спокойной ночи, Ребекка.
После чего она ушла и не вернулась.
Голос, предложивший Лене пиццу, принадлежал мужчине, который стоял, прислонившись задом к багажнику машины, когда ей вкатили седатив. Типичный англичанин. Коротко остриженные каштановые волосы, аккуратно причесанные. Высокий лоб. Тонкий нос. Слабый подбородок. Он как раз подносил ко рту треугольный кусок пиццы. За воротник рубашки была заткнута бумажная салфетка. Три грязные коробки со всяким мусором стояли на полу у его ног.
Мужчина сидел в деревянном шезлонге с натянутым на нем брезентовым сиденьем в полосочку цвета жженого сахара. У стены стоял еще один такой же шезлонг, сложенный. Единственным предметом в комнате, кроме шезлонгов, был портативный радиоприемник. Он был настроен на станцию, передававшую классическую музыку.
– Вон лимонад, – сказал мужчина. – Ты, наверное, пить хочешь.