Его поза показалась мне вполне профессиональной, но сохранял он ее с трудом. Я не слишком хорошо разбираюсь в пистолетах – никогда даже в руках не держал, не говоря уже о том, чтобы из них стрелять, – но любому идиоту было бы понятно, что этот ствол мощный и тяжелый. Лукас не отличался особой мускулатурой, так что руки у него тряслись, описывая небольшие неровные круги, и пистолет в них ходил ходуном. Он облизал губы. Помотал головой, так что его длинные волосы рассыпались по плечам. Я подумал, что вскоре ему придется опустить пистолет, чтобы дать рукам отдохнуть. И спросил себя, сколько времени я сам мог бы вот так стоять, не двигаясь.
Недолго.
Открылась и захлопнулась водительская дверца, и Андерсон обошел передок фургона. Он держал в руке бейсбольную биту, положив ее на плечо. Бита была длинная, с мою руку, сделанная из светлого дерева и покрытая лаком, сияющая и блестящая. Выглядела она очень солидно. Твердая такая. Не обещающая никаких компромиссов.
Лицо Андерсона выглядело точно так же.
Он остановился шагах в пяти от боковой дверцы фургона. На нем были отглаженные штаны из плащовки и коричневые мокасины. Темно-синяя рубашка с воротником поло, застегнутая до самого горла и заправленная в штаны. Его мощные бицепсы так и распирали рукава рубашки. Выглядел американец так, словно оделся для барбекю-вечеринки.
Андерсон глянул на Лукаса, проверяя, надежно ли тот его прикрывает. Я узнал одежду, в которой был Лукас. Старый синий свитер и джинсы. Он их забрал из моего фургона. Насколько я мог видеть, одна штанина джинсов была вся в пятнах. Они окрасили джинсу в темно-ржавый, красноватый цвет, и ткань, кажется, прилипала к его ляжке.
Андерсон поманил меня, предлагая выйти из машины, сделал жест «давай сюда» согнутыми пальцами свободной руки. Я вышел наружу, ступив на ссохшуюся грязь. Андерсон снял биту с плеча и ее концом поднял мою здоровую руку повыше. Потыкал ей мне между ногами, пока я не расставил их пошире.
– Сами понимаете, мне нужно все проверить, – сказал он. – Убедиться, что вы выполнили мои инструкции. Положеньице-то у вас опасное, верно?
Я ничего не ответил.
– Для меня вот не слишком опасное. Я-то в отличном положении. Тут мой приятель стоит, а у него в руке «беретта». А у меня – бита. Но вот для вас оно опасное. Так что не делайте никаких ошибок. Будет плохо, если вы вздумаете игнорировать мои советы и указания. А то вдруг вам пришло в голову вооружиться и навалиться на меня, если выпадет шанс…
Американец склонил голову к плечу. И посмотрел на меня таким взглядом, словно его крайне интересовала моя реакция на его слова.