– Они ведь собирались пожениться, верно? – включилась в разговор Ребекка.
Андерсон сделал паузу.
– Вряд ли деятельность группы носила легитимный характер. Парень был отнюдь не святой. Но со временем, как мы считаем, он начал меняться. И полагаем, что нашлись такие члены его организации, которым эти изменения не понравились.
– И что? Они убили Тайлера?
– Может быть.
– И теперь вы думаете, что они захватили Лену?
– Это вполне возможно. Поэтому мы так обеспокоены.
Ребекка присвистнула.
– Вы назвали их террористами, – обратилась она к Эрику. – Насколько радикально они настроены?
Зеегер прикрыл глаза.
– Эти люди способны на ужасные вещи.
– Они с вами уже связывались?
– Нет. Но если вы полагаете, что они будут требовать выкуп, вы заблуждаетесь. В их понимании мои деньги – грязные. И они их не интересуют. Эти мерзавцы желают только одного – навредить мне.
– А почему об этом ничего не было в прессе? – спросил я. – Не припоминаю, чтобы хоть что-то читал о смерти Тайлера.
Эрик поджал губы, как будто я сказал нечто неприличное.
– На раннем этапе расследования было несколько сообщений в прессе. Мы не могли это остановить. Но потом моя компания приложила огромные усилия, чтобы все это оставалось в тайне.
– Хотите сказать, вы замяли эту историю, – сказала Ребекка.
Лицо Зеегера стало напряженным. Я ждал, что Ребекка извинится. Но ничего подобного не произошло.
– Мне кажется, вы уже задали достаточно вопросов. – Андерсон чуть подался вперед в кресле и махнул мне своим блокнотом. – Вы говорили, что хотите помочь нам ее найти.
Я кивнул. Я действительно хотел им помочь. А теперь еще больше, чем прежде.
– Тогда можете начать с объяснения, что за чертовщина у вас там произошла.
Именно это я и сделал, стараясь коротко, но четко рассказать обо всех событиях, которые привели меня к встрече с Леной, а потом к ДТП на мотоцикле, последовавшему за этим. Я был достаточно осторожен и особенно подчеркнул тот факт, что именно Лена попросила взять ее с собой, увезти из коттеджа, и что мои воспоминания о самом несчастном случае в лучшем случае отрывочные, неполные.
Андерсон все время внимательно смотрел на меня. И хмурил лоб, сузив глаза. Я тщательно подбирал слова и выражения, словно Андерсон был детектором лжи в человеческом облике. Облегчение я испытывал лишь на тот краткий миг, когда он на секунду отводил от меня взгляд, делая очередную запись в блокноте. Но подобные моменты длились весьма недолго. Все это начинало мне надоедать.
Я как раз описывал, как выглядел мой байк после аварии, подробно рассказывая об изуродованной шине переднего колеса и перекрученном передке, когда раздражение все же прорвалось.