Два юных боевых мага катались по полу, пытаясь вздохнуть, лицо Айронстона было мокрым от слез. Хокблейд — такой же незрячий и испытывающий куда большую боль от оглушающего порошка — рубил воздух с отчаянным, жестоким остервенением. Он как раз повернулся на звук, раздавшийся, когда Эл наткнулся на стену, так что тот, не тратя зря времени, пригнулся и выдернул у рыцаря из-за пояса кинжал, на тот случай, если ему придется чем-то парировать.
Это была неплохая игрушка — зачарованная так, чтоб светиться по приказу. Она могла подарить ему одно заклятье по эту сторону рассудка, и Эл улыбнулся, торопясь во дворец.
Позади него Хокблейд споткнулся о третьего участника встречающего комитета, волшебника, который сжимал жезл — эх, эту штуку тоже надо было забрать! — и упал на пол, рубанув мечом так сильно, что высек искры из камней.
Эльминстер повернул обратно, чтобы забрать жезл — и из темноты вылетел новый клинок, выбил кинжал из его рук с такой силой, что онемели пальцы, а звон от столкновения был похож на колокол.
— Стой, чужак!
Этот новый голос принадлежал другому старшему рыцарю — или, по крайней мере, рыцарю — во главе четырех или пяти товарищей в тяжелых доспехах. С ними был и новый боевой маг. В тылу группы, конечно же.
Эльминстер вздохнул. Если он сейчас повернет, только боги знают, какие в следующий раз они поставят ловушки и стражу, чтобы встретить его.
Рыцари двинулись к нему, с мечами наголо, расходясь в стороны, пока приближались. Вместе с ними двигалось и красноречивое сияние, видимый во тьме звездный свет, предупреждавший, что они были защищены магически.
Эл еще раз вздохнул. Это если будет следующий раз.
У него есть одно заклинание, а после этого придется шарить по сумкам в поисках последней пригоршни арфистских трюков. Если он будет все еще жив.
— Стойте, люди Кормира! Опустить сталь, всем! Боевые маги, отставить заклинания! Это королевский приказ!
Голос был тяжелым, как удар меча, и холодным, как зимний ветер. Он раздался позади рыцарей, которые немедленно повернулись в ту сторону, чтобы увидеть его источник.
Темноту погребов озаряло бледное сияние, холодный мерцающий нимб вокруг женщины в полном пластинчатом доспехе. Она была без шлема, виднелась дикая грива волос, ее глаза были двумя темными огнями, а руки были разведены в стороны.
Стальной Регент, точь-в-точь как на портрете в зале Подхода перед тронным залом; принцесса Алусейр Обарскир, какой она была давным-давно в расцвете лет.
Алусейр была мертва, конечно — должна была — и мгновение спустя, пока она шагала к ним, рыцари осознали, что видят сквозь нее.