Она была не только самой красивой, но и самой чувственной женщиной, которую я когда-либо встречал.
При виде ее у меня пересохло во рту, а сердце бешено заколотилось.
Я сидел за столом, глядя на нее.
В комнату вошел Дюрант.
— Встаньте! — рявкнул он.
Я поднялся, продолжая смотреть на эту сказочную женщину.
— Пройдитесь по комнате!
Я прошел, хромая, до стены, повернулся и подождал, чувствуя, что она рассматривает меня, как пса на собачьей выставке.
Дюрант обратился к ней:
— Мадам, я думаю, что он приемлем…
— Велите ему что-нибудь произнести.
У нее был грудной, чувственный голос. Говорила она так, будто меня не существовало.
— Что-нибудь произнесите!
Внезапно я увидел свое отражение в зеркале. Увидел Джона Меррилла Фергюсона, одного из самых могущественных людей в мире. Никто не смеет диктовать ему, что делать!
Я указал на дверь.
— Выйдите к черту отсюда, Джо! И вы, Маззо! Я хочу поговорить со своей женой!
Я стоял возле письменного стола и смотрел на Лоретту Фергюсон.
Мы были одни.
После моего взрыва Дюрант с покрасневшей от возмущения физиономией начал неистовствовать, но Лоретта Фергюсон утихомирила его движением одного пальца.
— Уходите! — сказала она голосом, напоминавшим удар хлыста.
Дюрант и Маззо вышли из комнаты, затворив ее за собой так осторожно, как если бы она была из яичной скорлупы. Таким образом, мы и остались одни.
Она довольно долго изучала меня, потом подошла к одному из диванов и села.
— Снимите маску, я хочу посмотреть, как вы выглядите на самом деле.
Я прошел в ванную, осторожна убрал усы и брови, потом стянул маску, ополоснул водой вспотевшее лицо и вернулся в салон.
Я стоял у стола и глядел на нее, она же рассматривала меня глазами мясника, оценивающего новую тушу, но я привык к агентам, директорам картин, операторам, которые точно так же рассматривали меня, поэтому ее взгляд не смутил меня. Я ждал, не спуская с нее глаз, и это привело ее в замешательство, потому что после неудачной попытки заставить меня отвести глаза, она сама отвела их. Это была моя маленькая победа!
— Садитесь!
Снова удар хлыста в ее голосе.
Не спеша я прошел к большому окну и посмотрел вниз на огромную, безукоризненно ровно подстриженную лужайку, моя спина была слегка повернута к миссис Фергюсон.
— Я сказала, чтобы вы сели!
— Какое прекрасное у вас имение, миссис Фергюсон, но все же оно менее прекрасно, чем вы сами, — сказал я.
Затем достал пачку «Честерфильда» из кармана, вытряс сигарету и закурил. Я не повернулся, продолжая рассматривать сад, большой плавательный бассейн и трех садовников-китайцев, приводивших в порядок цветочные клумбы.