— Никто не сможет возложить на Снайпера ответственность, — сказал SO4. — Это же просто идеи. А там каждый поступает как знает.
— А ты-то сам что о нем думаешь? В конце концов, погиб твой приятель. Друг, можно сказать.
— Снайпер не виноват, что Дани гробанулся. Обвинять его — значит ничего не соображать в этом деле.
— Все же нелепая какая-то история, не находишь?.. Погибнуть во время акции, сорвавшись со стены дома, где расположен фонд его отца…
— Да в этом же все дело! Потому Дани туда и полез. Потому и меня не пустил.
— А что говорят в вашей тусовке? Где сейчас скрывается Снайпер?
— Понятия не имею. — Теперь он снова смотрел на меня с опаской. — Никаких сведений о нем.
— И тем не менее он остается суперлидером?
— Да видал он… свое лидерство. Он никем не хочет командовать. Хочет только действовать.
Сказав это, Кевин замолчал, очень сосредоточенно рассматривая свои испачканные краской кроссовки. Потом поднял голову.
— Где бы он ни был, прячется он или нет, Снайпер остается самым первым и главным. Немногие знают его в лицо, никто не видел его с баллончиком в руке… Подкатывает полиция, фотографирует его работы, пока их не соскребли или не замазали. В какой-то момент он вообще перестал работать по стенам, но то немногое, что еще осталось, никто тронуть не смеет. Не решаются. До того дошло, что городские власти под нажимом всяких там арт-критиков, галеристов и тех, кто выписывает чеки, решили объявить его граффити культурной ценностью или чем-то вроде. А Снайпер за несколько следующих дней сготовил из самого себя бифштекс по всем правилам: наутро все работы оказались наглухо закрашены черным, а наверху оставлен его маленький снайперский знак…
— Помню, как же. Это был поступок.
— Больше чем поступок. Это было объявление войны… Мог бы торговать своим именем и хорошо на этом наваривать. А он — видишь как… Рассудил иначе… Все по-честному. Чисто.
— Ну а вы с Даниэлем как действовали?
— Как и все остальные. Вдруг разносится слух: «Снайпер предлагает поворот на автостраде R-4, или тоннель Эль Прадо, или башню «Пикассо». И мы подхватываемся, как солдаты по тревоге. Ну, те, кто не забоялся. Чтоб хотя бы покрутиться возле, попробовать себя… Проверить, кишка у тебя тонка или нет… Как правило, места он выбирал опасные. И это заводило. И Дани, и меня. Всех. А иначе всякий может, неинтересно.
— А сам он нигде не появлялся?
— Нигде. Никогда. Да ему и не надо было ничего никому доказывать, понимаешь? Он уже все сделал. Ну или почти все. По крайней мере, главное. И сейчас работает от случая к случаю. А случай должен быть особый. Иногда ставит раком музеи и всякие там галереи. А потом опять тихарится и молчит. По ушам не ездит. А потом возьмет и выстрелит новой идеей.