Джулия встала и вытерла слезы с глаз, заставив себя вернуться к реальности. Она боялась, что воспоминания вновь утянут ее в омут скорби. Здесь, во Франции, ее ждут конкретные дела, и чем быстрее она с ними покончит, тем быстрее уедет обратно.
Она вернулась на кухню и, следуя совету Кита не забывать про еду, подогрела рагу, села за стол с бокалом вина и через силу поужинала. Потом нехотя пошла в гостиную, села за рояль. Она играла для них — для мужа и любимого сына. Ей хотелось верить, что, где бы сейчас ни были ее дорогие люди, они это слышат.
Джулия открыла дверь в супружескую спальню, достала из рюкзака ночную рубашку (она боялась даже подойти к гардеробу, где висела вся одежда Ксавьера), переоделась и забралась в постель.
Долго лежала и разглядывала обстановку. Ей всегда нравилась эта комната — возможно, потому, что здесь было ее личное пространство, ее убежище в отличие от безликого гостиничного номера, снятого на одну ночь. На стенах висели картины, которые они с Ксавьером выбрали в галерее Гассен, а на комоде с зеркалом по-прежнему лежала его расческа.
Этой минуты Джулия боялась больше всего: первая одинокая ночь в их постели, мысли о безвозвратно утерянном прошлом. Как ни странно, ей было спокойно. Возможно, она просто смирилась с тем, что больше никогда не увидит ни Ксавьера, ни своего дорогого petit ange.
Они ушли навсегда. И никакими чувствами, делами или словами их уже не вернуть. Этот молчаливый дом, в котором они жили и любили друг друга, был последним подтверждением окончательности их ухода.
Проснувшись утром, Джулия с радостью увидела, что уже около девяти и, значит, она проспала всю ночь. Агнес, домработница и приходящая няня, появилась час спустя и с тревогой заглянула на террасу в поисках хозяйки. Джулия встала, подошла к Агнес и обняла ее.
— Ca va, Agnes?[18]
На лице домработницы появилось явное облегчение.
— Ca va bien, madame Julia. Et vous?[19]
— Мне уже лучше, спасибо. Иди сюда, выпей со мной кофе, — продолжила Джулия по-французски. Здесь она всегда говорила на местном языке, хотя сейчас это казалось ей странным и непривычным.
Агнес неуверенно села, и Джулия налила ей кофе.
— Огромное спасибо, что присмотрели за домом. Везде идеальный порядок.
— Не стоит благодарности, мадам Джулия. Главное, что вы в добром здравии и хорошо выглядите.
— Я постепенно смиряюсь с тем, что случилось. Я поняла, у меня нет выбора. Боль никогда не пройдет, но... — Джулия осеклась.
Агнес любила ее ребенка почти так же сильно, как и она. Эта женщина ухаживала за Габриэлем, и встреча с ней разбередила душу. Джулия судорожно сглотнула и нарочно перевела разговор на практическую тему: