Но стыли синие снега
на спинах ледников.
Казались пропасти игрой
горячечной мечты,
смыкались там гора с горой
в бескрайние хребты.
Лепились сёла, точно мох,
убоги и тесны,
и реки брали мир врасплох,
срываясь с крутизны.
Наш самолёт бросало в дрожь
над безднами лететь.
И я подумал: вот где ложь
не сможет уцелеть!
1977
КЛЮЧ
В расселине, искромсанной ветрами,
где только мох, а дальше - пики круч,
как раной, укрываемой горами,
вне времени струится чистый ключ.
Он недоступен людям и не тронут
ничьим дыханьем. Свят и одинок.
Лишь камни иногда обвалом стонут,
храня от нас неведомый исток.
1977
ЭДЕЛЬВЕЙС
Где туманы дремлют и поныне,
порожденьем недоступных мест
рос цветок прекрасный на вершине,
нежно называясь: эдельвейс.
С высотой небес устав бороться,
пролетал орёл к исходу дня
там, где эдельвейс тянулся к солнцу,
головы бесстрашно не клоня.
Так и жил бы он, ничьей рукою
не встревожен, так же свеж и чист,
но однажды в этот край покоя
вторгся, страх презревший, альпинист.
Лез по скалам он, как по ступеням,
и вершин без счёта покорил,
чужд был сожаленьям и сомненьям,
и цветистых слов не говорил.
Тот, кому победы мало значат,
сделал на вершину первый шаг
и сорвал цветок, как приз удачи,
а потом впихнул его в рюкзак.
И — назад, свою развеяв скуку,
покоряя дальше белый свет.
но тому, кто поднимает руку
на красу Земли, спасенья нет.
Зашатался камень под рукою,
задрожал и канул свод небес.
Покоритель спит в краю покоя,
рядом с ним увядший эдельвейс.
Что ж, на свете всякое бывает, —
погибают люди там и тут...
Горы боль свою не забывают,
эдельвейсы снова прорастут.
1977
ПРИВАЛ У ВЕРШИНЫ
Наша палатка — спрятаться где бы! —
снежного склона синий цветок.
Вниз — редколесье, вверх — только небо,
запад в закате, в тучах восток.
Ночь на пороге. Греем консервы.
Булькает чайник талой воды.
Что-то такое трогает нервы, —
то-ли надежды, то-ли беды.
Чахлый костёрик — наше богатство.
В рации трески и болтовня.
Так посвящают в горное братство,
волю и веру только ценя.
Утром проснёмся: в инее белом
наша палатка — синий лоскут.
Выйти к вершине — это полдела,
надо вернуться к тем, кто нас ждут.
1978
УРАНОВЫЕ ЛЮДИ
Кому-то выпало — к стене,
кому — сидеть без срока,
и сходят тени в мир теней
без стона и упрёка.
Пусть говорят: "Дорогу в ад
придумали не судьи!",
но где-то в недрах путь торят
урановые люди.
Белеет кровь их день за днём,
а на леченье — вето,
зато спокойно мы уснём,
храня уран в ракетах.
Им жить — пять лет без дураков,