При виде оранжевой рясы игрок подскочил как ошпаренный, сорвал наушники и склонился в поклоне. Из бусин наушников донесся тихий грохот металла и взрыв; парень слегка скосил глаза на экран, и на его физиономии мелькнуло сожаление. Впрочем, он тут же взял себя в руки.
– Мне нужен доступ в Интернет, – сочувственно улыбаясь, сказал монах. – Ненадолго.
Администратор закивал, стоя согнулся над столом, пощелкал «мышкой», закрывая лишние окна. Жестом указал на свое место.
– Не хочу вас отрывать, – качнул головой монах, – я могу за любым свободным… мне только написать паре человек.
– Нет-нет, этот лучше, – торопливо возразил тот.
Бросив ястребиный взгляд на притихших мальчишек, он вышел, разминая на ходу сигарету. С козырька над крыльцом лило. Струйки воды с тихим звоном разбивались о цемент, взбивая грязноватые фонтанчики. Сын местного бизнесмена, Иной шестого уровня, сотрудник Дневного Дозора провинции Краби, приехавший навестить семью, неторопливо закурил и спрятал сигарету в кулаке, прикрывая огонек от брызг. Аура монаха была хорошо знакома ему по ориентировкам, разлетевшимся по всему Таиланду, но бросаться выполнять свои обязанности парень, отличающийся редким здравомыслием, не спешил. Некоторое время он праздно размышлял о том, зачем Светлому магу вне категорий, по совместительству – убийце и нарушителю Договора, мог понадобиться Интернет, но в конце концов резонно решил, что это не его дело. С этим пусть разбирается начальство, а с него хватит и доклада.
За компьютером монах просидел недолго. Ровно столько, сколько понадобилось, чтобы завести новый почтовый адрес и отправить два коротких письма.
* * *
Высокие ступени, врезанные в известняковое тело утеса, оплыли от старости и покрылись скользким налетом. Заросшая, невидимая снизу лестница шла крутым зигзагом – хотя этот склон утеса и считался пологим, он все равно оставался практически вертикальным. Подъем на триста метров – это много; для пожилого, регулярно курящего человека – почти неодолимо. Но все-таки монах упорно карабкался наверх, хватаясь за мокрые корни и лианы. Несколько раз ему приходилось садиться прямо в пропитанную влагой палую листву, чтобы отдышаться. Оранжевая ряса превратилась в грязную мокрую тряпку; вьетнамки пришлось бросить – измазанная глиной резина стала опасно скользкой, а сорваться со скалы, не добравшись до вершины, в планы монаха не входило.
Последние ступени он одолел ползком, подтягиваясь на руках и коленях. Несколько метров по тропинке, полого поднимающейся через узкую макушку скалы к ее высшей точке, показались пыткой. Под ногами хрустел щебень. Легкие горели огнем, и все мышцы дрожали от напряжения и усталости. Монах остановился, уперся руками в колени, переводя дух.