— Вы понимаете, Мария Васильевна, как нам важно узнать все о вашем квартиранте, — закончил он свой рассказ. — Вы можете, если захотите, помочь нам разыскать тех, кто убил его.
— Не квартирант он мне был, а заместо сына, — начала, всхлипывая, старушка. Мне ведь за комнату, где жил Дима, триста рублей за месяц предлагали, а я ему за сто отдала. Молодой он, одинокий. В детдоме рос. Отца с матерью война сожрала. Жалко мне его стало. Как закончил Дима ремесленное, так и перешел ко мне. Я и постираю ему, и починю, и все это не в счет. На заводе у него вначале все хорошо пошло. Он даже изобретение какое-то сделал. С этого и началась его беда. Мастер это изобретение за себя взял, а его вон потурил. Ну, это вы все сами на заводе узнаете. Я в этих делах не разбираюсь. Дима начал ходить устраиваться. Очень он переживал, что мастер с ним так несправедливо поступил. Денег у Димы совсем не стало. Два месяца за квартиру не платил. Я ему и говорю: «Ничего, Дима, устроишься, а пока давай вместе жить не в счет». Подкармливала я его, чтобы у парня совсем руки не опустились. Потом он столкнулся с Юрой, с министерским сыном. Юра у него раза четыре был. Один раз они оба нетрезвые заявились. Я тогда Димку поругала. Промолчал Дима, ничего не сказал. Потом еще один стал захаживать. Высокий такой, черноволосый, тоже узбек, а по-русски, как и Юра, совсем чисто говорил. Этого второго-то Жорой звали. Всегда одет во все дорогое да шелковое. Даже лучше министерского сына одевался. Ну тут и пошло все по-новому. Смотрю, у Димы деньги появились и немалые. Со мною за квартиру расплатился и даже на платье подарил. Откуда, думаю, у Димки деньги взялись? А он говорит: «Товарищи помогли на стороне подработать». А мне и в ум не пришло ничего худого. Только очень уж мне не нравились эти Димины приятели. Особенно Жора этот самый. Дима у меня был совсем на них не похожий — тихий, ласковый, никого никогда не обидит, а всем помочь готов. У кого из соседей плитка испортится, кастрюля прохудится или пробки перегорят — все к Диме бегут, а у него ни для кого отказа нет.
Кариев не перебивал старушку, давая ей возможность полностью выговориться. Чтобы не беспокоить Марию Васильевну вызовами в розыск, Кариев сразу же записал ее показания и тепло простился. На прощание он еще раз попросил Марию Васильевну никому не рассказывать об их беседе.
Старушка, проводив Кариева до калитки, долго смотрела ему вслед. Дождавшись, когда лейтенант милиции, пройдя два квартала по улице, свернул за угол, Мария Васильевна торопливо отправилась в комнаты. Через несколько минут она вышла одетая, замкнула квартиру на несколько замков и засеменила по улице, настороженно посматривая в ту сторону, куда только что скрылся лейтенант.