С помощью электрических щипцов для завивки она начала укладывать волосы. Чего еще она могла ждать от брата Питера? Питер и сам пытался за ней приударить, хотя они с Мэри уже были обручены.
Как-то вечером он сидел вместе с Кэтрин внизу, дожидаясь, пока спустится Мэри. Кэтрин крикнула сестре, чтобы та поторопилась, так как ей даже в собственном доме было неловко оставаться с Питером наедине.
– Я тебе не слишком нравлюсь, правда, Кэтрин? – Его вопрос удивил ее. – Почему? – настаивал Питер. – При ближайшем знакомстве все находят меня очаровательным. Мне бы хотелось, чтобы мы стали друзьями.
Пока Кэтрин поливала у окна цветок, Питер подошел к ней совсем близко. Его рука легко коснулась ее плеча. И вся ее сдержанность растаяла от его прикосновения. Кэтрин резко повернулась к нему и сбросила его руку со своего плеча.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Питер, – резко ответила она. – Я недостаточно хорошо знаю тебя, чтобы сказать, нравишься ты мне или нет.
– Вот об этом я и говорю! – воскликнул он, ослепляя ее своей фирменной улыбкой, которой он сиял на многочисленных фотографиях в светской хронике.
Питер нежно сжал локоть Кэтрин.
– Почему бы нам с тобой как-нибудь вместе не пообедать? – Его глаза остановились на ее губах. – И мы бы узнали друг друга лучше.
Кэтрин содрогнулась от отвращения, когда Питер подвинулся еще ближе к ней. Она с ненавистью оттолкнула его, и тут они услышали шаги Мэри, спускавшейся по лестнице.
Мэри пребывала в блаженном неведении относительно его недостатков, и Кэтрин, разумеется, никогда ни словом не обмолвилась о случившемся, даже когда Питер Мэнинг уже начал играть в свои мрачные игры.
На прекрасном свадебном приеме он снова оскорбил Кэтрин. Счастливая Мэри щебетала о чем-то с кем-то из друзей Мэнингов, когда Питер оказался рядом со своей новоиспеченной свояченицей, хотя Кэтрин постаралась спрятаться среди горшков и корзин с цветами.
– Сестрица Кейт, как ты хороша в этом платье.
Она ненавидела этот воркующий голос и научилась бояться его. После первой неудачной попытки Питер придумал для нее это прозвище. Она содрогалась от гнева каждый раз, когда его слышала, но ни разу не доставила ему удовольствия и ничем не выдала своего истинного отношения.
Питер завладел обеими ее руками и небрежно поцеловал в щеку. Кэтрин в ужасе отпрянула, почувствовав, как его язык касается ее щеки. Питер стоял спиной к залу, полному гостей, и никто не видел, что он сделал. Их объятия выглядели как невинный поцелуй новых родственников.
Кэтрин прищурилась и свирепо посмотрела на него, но он лишь язвительно улыбнулся в ответ, его губы изогнула презрительная ухмылка, столь не вязавшаяся с правильными чертами его лица.