– И не одного себя обвиняй, мой друг, – прервала его супруга нежно-слабым голосом, – и я много виновата. Зная все сумасбродства, которые Гизела позволяет себе в стенах замка, мы были слишком слабы, продолжая держаться с прежней беспечностью, и именно еще недавно я имела крупный разговор с Гербек, которая высказала намерение обращаться с ней несколько строже.
– Но я не понимаю, какие нелепости видите вы в поведении Гизелы? – проговорила графиня Шлизерн. – Несколько отважная езда, и ничего более… К тому же прелестная малютка, видимо, и не подозревала нашего присутствия здесь, на лугу.
– Но я тебе говорю, милейшая Леонтина, что она в состоянии так, как мы ее теперь видели, явиться на площади в А. среди белого дня! – возразила баронесса. – Одна нелепость у нее следует за другой, и, к сожалению, я должна сознаться, очень часто с намерением досадить Гербек… Сегодня, например, она настаивает на том, что намерена вступить в свет, что при ее болезни по меньшей мере смешно, – час спустя…
– Объявляет свое непоколебимое намерение идти в монастырь, – перебил министр, продолжая описания характера падчерицы.
Все дамы засмеялись, только графиня Шлизерн оставалась серьезна. На лице ее появилось то строгое и суровое выражение, которого так боялись придворные, ибо оно всегда было предвестником великих событий для них. – Ты только что опять упоминала о болезненном состоянии твоей падчерицы, Ютта, – сказала она, не меняя предмета разговора. – Скажи мне по правде, ты в самом деле веришь словам доктора, что к этому прелестному созданию, с таким свежим цветом лица и с такими здоровыми и сильными движениями, могут снова вернуться прежние припадки?
Темные глаза прекрасной баронессы с уничтожающей ненавистью остановились на холодно улыбающемся лице приятельницы.
– Снова вернутся прежние припадки? – повторила она. – Э, милая Леонтина, если бы дело было только в этом, то я не так бы беспокоилась, но, к несчастью Гизела, никогда от них не освобождалась.
– В этом я уверена! – с жаром вскричала красавица фрейлина. – У графини правая рука подергивается так же судорожно, как и прежде, когда она внушала мне такую боязнь.
– Это неприятное движение и меня также напугало, – произнесла бледная воздушная блондинка.
Все дамы в один голос подтвердили печальную истину.
– Вы, может быть, и правы, – сказала графиня Шлизерн с иронией, обращаясь к ним. – Но, вероятно, вы согласитесь со мной, что юная графиня очень элегантно и свободно держится на лошади и своими белыми маленькими дрожащими руками в совершенстве умеет управлять пылким животным, а держать веер, право, не требует особого мышечного напряжения… Я уверена, восхитительные ножки, которые проглядывали из-под белого платья, могут отлично танцевать… Не правда ли, эта вновь открытая красота будет великолепным приобретением для наших придворных балов?