– Я это знаю, и по всему, что я слышала, он должен был относиться к ней, как к святой…
– Было бы лучше, если бы ты смотрела на вещи с менее возвышенной точки зрения!
– О, папа! Не повторяй этих слов! – прервала она его умоляющим голосом. – Ведь я уже узнала вчера, что у нее не было сердца.
– Не было сердца? – Он улыбнулся, и лицо его приняло отвратительное выражение. – Не было сердца? – повторил он. – Как понять твои слова, дитя мое?
– Она не была добра к несчастным, она хотела натравить собак на бедных, просивших ее помощи.
Министр снова вскочил с места, но на этот раз в порыве сильного гнева. Он топнул ногой, и с его губ, казалось, хотело сорваться проклятье.
– Кто наговорил тебе все эти пустяки? – сказал он злобно.
Он вдруг увидел, что находится еще дальше от цели, чем с самого начала; он увидел, что эту детски чистую душу нелегко загрязнить пошлой житейской правдой и неразборчивым миросозерцанием света.
– Хорошо же, – сказал он после некоторого молчания, садясь около нее, – если это тебе так нравится, то скажем, что бабушка была святыней принца, который любил ее так нежно, что однажды составил духовную, по которой делал своей наследницей графиню Фельдерн и совершенно отказывался от своих родственников.
Лицо девушки вдруг оживилось.
– Она, конечно, протестовала всеми силами против такой несправедливости, – прервала она его, задыхаясь от волнения, но с полной уверенностью.
– О, ребенок! Нет, дело было совсем иного свойства… Я, впрочем, должен предупредить тебя, что весь свет разразился бы гомерическим смехом, если б твоя бабушка вздумала действовать в твоем духе… Против получения полумиллиона не так-то скоро протестуют, душа моя!.. И в том отношении, что бабушка приняла предлагаемое ей наследство, она совершенно права… Не прав был он, принц!.. Но теперь нам придется коснуться одного пункта, которого и я не могу извинить.
– Но, папа, я лучше готова умереть, чем касаться этого пункта! – проговорила девушка жалобным голосом.
Лицо ее покрылось смертельной бледностью, губы дрожали, и голова ее опустилась на подушку дивана.
– Дорогое дитя мое, умирать не так легко, как тебе кажется… Ты будешь жить, даже если и выслушаешь рассказ мой об этом темном пункте, и если послушаешь моего совета, то тебе представится возможность скоро предать его забвению… Таким образом, завещание принца было написано уже и его отношение к твоей бабушке ничем не возмущалось до тех пор, пока его не расстроили злые сплетни – нередко случалось, что они совершенно расходились в ссоре друг на друга… Так, в одну из таких минут, графиня Фельдерн давала в Грейнсфельде большой бал-маскарад – принца там не было… Вдруг среди ночи бабушке было объявлено, что принц Генрих умирает. Кто сообщил ей это известие, никому до сих пор не известно. Она оставляет бальную залу, бросается в экипаж и едет в Аренсберг – мать твоя, в то время семнадцатилетняя девушка, которую принц любил, как отец, сопровождает ее…