Андрей позвонил Насте в пятницу и на втором гудке, словно она ждала, услышал ее голос.
— Я слушаю… — настороженно, как бы угадав, кто звонит, произнесла она, и тут же, как только Андрей назвал себя, голос в трубке увял.
— Я очень хочу тебя видеть! — чуть ли не крикнул Андрей, боясь, что она вот-вот положит трубку.
— Зачем? — спросил голос однотонно, равнодушно.
И Андрей осекся, замолчал.
— Не звони, — проговорила она, и частая, прощальная морзянка гудков запульсировала в трубке.
«Не буду больше звонить. В самом деле, зачем? — злился Андрей. — И надо было ввязаться этому старику! Другие, как люди, запросто знакомятся с девчонками — и, никаких тебе обязательств».
Но после отбоя, едва Андрей смежил веки, она опять выплывала из голубого, солнечного того дня, брала его под руку и садилась с ним на лавочку. Зажмурившись крепче, он видел ее глаза с золотыми крапинками и губы, чуть тронутые смущением.
В следующую пятницу он позвонил снова, но телефон ответил редкими, отозвавшимися эхом безлюдности гудками. Потом две недели подряд отменяли увольнение, а дни продолжали маршировать своим стремительным, безостановочным маршем, и Андрей не заметил, как почернели стволами и ветвями сбросившие листья тополя, как всю роту облачили в шинели и на плацу прибавилось работы дневальным — командир не позволял упасть на асфальт даже листику.
Накануне очередного увольнения в город, не дождавшись, когда офицеры отправятся домой, он вошел к командиру роты и попросил разрешения позвонить.
— Кому? — настороженно спросил майор.
— Девушке, — признался Андрей.
Командир на секунду смешался, удивленно пожал плечами и подвинул ближе к Андрею аппарат.
— Только не бросай трубку, не бросай! Я очень хочу тебя видеть! Мне нужно сказать тебе очень важное, очень! — быстро проговорил Андрей.
Трубка молчала.
— Я тут не один, звоню от командира, — пояснил он.
— Хорошо, — ответила Настя. — На Ленинских горах… В четыре часа…
Андрей чуть не сбил с ног дневального.
…Он ее не узнал. В голубом пальто с белым пушистым воротничком — какой-то счастливый зверек уютно прикорнул у нее на плечах! — стройная девушка стояла к нему спиной. Девушка обернулась и оказалась Настей.
«Она простила меня!» — обрадовался Андрей, видя, как за слабым налетом отчужденности уже просвечивают, оживают в глазах золотинки веснушек.
— Куда пойдем? — спросил он как ни в чем не бывало и взял ее под руку, стараясь казаться непринужденнее.
К его удивлению, Настя не отстранилась.
— Ко мне! — пряча улыбку, сказала она.
— Опять к старику?
— Кузьмич уехал в деревню… — И, тряхнув головой, Настя повторила, повеселев: — Поехали, поехали!