Там они увидели болтающуюся на волнах прогулочную лодку, почти такую же, как у них, привязанную к железному кольцу. С борта им уже бросили веревку с навязанными по ней узлами. Двое ухмыляющихся моряков ждали наверху, готовые их поднять.
— Вверим себя Мелькарту, — тихо сказал Ганнон, быстро зачаливая лодку к кольцу.
— Мы не утонули, значит, у него есть для нас предназначение, — ответил Суниатон, отчаянно пытаясь поверить в собственные слова. Но его страх, казалось, можно было пощупать руками.
Стараясь не терять самообладания, Ганнон принялся разглядывать доски корпуса. Ниже ватерлинии корпус был выкрашен черной сажей. Сказав себе, что Суниатон был прав, Ганнон взялся за веревку. Как еще они могли бы выжить в шторм? Это точно воля Мелькарта. С помощью моряков он принялся подниматься, упираясь ногами в теплое дерево корпуса.
— Добро пожаловать, — сказал египтянин, когда Ганнон добрался до палубы, и поднял руку ладонью вперед, на манер карфагенян.
Обрадовавшийся Ганнон повторил жест.
Спустя мгновение на борт поднялся Суниатон, и египтянин поприветствовал его точно так же. Принесли кожаные мехи с водой, и двое друзей принялись с жадностью пить, утоляя жестокую жажду. Ганнон уже начал задумываться, не обмануло ли его предчувствие.
— Вы из Карфагена?
Вопрос прозвучал вполне невинно.
— Да, — ответил Ганнон.
— Вы туда ходите? — спросил Суниатон.
— Нечасто, — ответил египтянин.
Его моряки захихикали, и Ганнон подметил, как они с вожделением глядят на золотые подвески на их шеях.
— Сможете доставить нас туда? — с достоинством спросил он. — Наши семьи богаты и хорошо наградят вас, если мы будем в целости.
— В самом деле? — спросил египтянин, потирая подбородок.
— Конечно же, — заверил его Суниатон.
Повисло молчание, и Ганнон забеспокоился еще больше.
— Что думаете, парни? — наконец спросил египтянин, оглядывая собравшихся моряков. — Следует ли нам идти в Карфаген и получить за труды хорошую награду?
— Хрена с два, — рыкнул один. — Просто убить их, и дело с концом.
— Награду? Скорее, нас всех распнут! — крикнул другой.
Суниатон ахнул, и Ганнон почувствовал тошноту. Через распятие казнили худших из преступников. Другими словами, пиратов.
Насмешливо приподняв брови, египтянин поднял руку, и его товарищи притихли.
— К сожалению, таких, как мы, не очень жалуют в Карфагене, — сказал он.
— Не обязательно в сам город, — небрежно произнес Ганнон. Стоящий рядом Суниатон нервно кивнул. — В любое поселение на нумидийском побережье.
Его предложение было встречено взрывом смеха. Ганнон изо всех сил старался не показывать охватившего его отчаяния. Глянул на Суниатона, но тот ничем не мог его подбодрить.