Наверное, все-таки амнезия. Кардинал отыскал меня в больнице, как и предполагала Ама, побитого жизнью и тронувшегося умом. Привез сюда в каких-то своих темных целях, наделил выдуманной биографией и пустил на все четыре стороны. Смахивает на сюжет для фантастической киношки, но вполне допустимо. Хоть и с натяжкой.
А как же тогда Тео, Кафран Рид и Соня Арне? У них-то нет амнезии. Может, это, конечно, все часть спектакля, но Тео вроде на самом деле считал меня племянником. Кафран глядел на Аму глазами любящего отца. Соня обожала Адриана, до того как вздумала от него отречься. Напрашивается мысль, что их всех подкупили, что они просто играли по сценарию Кардинала, но, по-моему, все не так однозначно. Если я хоть что-то понимаю в людях, они искренне верили и верят в наше родство.
Я проверил досье на Тео. Две сестры, обе живут не здесь. Я позвонил обеим – в горле пересохло от волнения: вдруг одна из них все же моя мать? Представился старым приятелем Тео, который надолго уезжал и только сейчас услышал о его смерти. Обе женщины с радостью поддержали разговор. Ни та, ни другая не узнали меня по голосу. Я осторожно прощупывал почву, подкидывая невинные вопросы. Одна в разводе, детей нет; у другой шестеро, самому старшему всего семнадцать. Я поблагодарил, пообещал как-нибудь заглянуть, если окажусь поблизости, и навсегда оборвал свою связь с «дядей». Он не был братом моей матери. Скорее всего, до того дождливого пасмурного дня он в глаза не видел своего «племянника».
Тогда я полез искать И Цзе Лапотэра и Адриана Арне. Ведь должен был хоть где-то остаться пусть самый крошечный след. Ничего. Ровным счетом. Я углубился в более ранние записи. Инти Майми, до того как перевоплотиться в И Цзе, был правой рукой Кардинала. Уж на него что-то точно есть! Второй человек в городе, пробывший на этом посту значительный отрезок времени, не может исчезнуть бесследно. Даже если его собственное досье изъяли, останутся упоминания в других записях, фотографии в прессе, как у Форда Тассо, Сони Арне и прочих корифеев.
Ничего.
Остатки надежды я возлагал на копию книги отзывов из «Шанкара». Толстенный талмуд с золотым обрезом. Расписаться в нем имел право любой посетитель, но большинство не решались, оставляя эту привилегию самым высокопоставленным и редким гостям. Мы вдвоем с И Цзе расписались несколько недель назад. Перебрали тогда слегка, на нас нашел стих, и мы ощутили насущную необходимость оставить в великой книге свой след для потомков. И Цзе расписывался первым, размахнулся на целых три строки. Я – чуть пониже и поскромнее. Мы посмеялись, похлопали друг друга по плечу и вывалились наружу.