Я должен был, прежде всего, вызволить Натали из рук проходимца; затем – восстановить свое честное имя.
Легко сказать! Если бы я твердо знал, с какой целью мусью Луи привез Натали в Ригу, заставив ее прихватить с собой драгоценности! Сейчас каждый мой поступок мог оказаться для нее губительным. Что же касается честного имени – я не мог открыто обвинить мусью Луи в убийстве Анхен, потому что сразу обнаружилось бы присутствие в Риге беглянки Натали. И как быть, я понятия не имел.
Кроме того, мои милые родственники сгоряча натворили дел. Черт их дернул прыгать в окошко, чтобы изловить мусью Луи! Да и меня черт дернул носиться ночью по улицам, разыскивая их. Теперь же мусью Луи знает, что мы проведали про его шашни с Эмилией, и похитил девицу он неспроста, она многое могла бы порассказать о смерти бедной Анхен. Может, и ее уже нет в живых, а где тело – неведомо.
Воровство, на которое отважился Сурков, мой беспутный племянник, сперва показалось мне забавным. Ну, унес человек у беженцев узел с тряпками, так если не посадят на гауптвахту, вернет и ненужные тряпки, и деньги за серый армяк с зелеными ленточками. Сейчас же до меня дошло – если театр стал одним из укрытий мусью Луи, то Сурок мог сильно разозлить француза, а ответным ходом станет извещение мусью Шмидта о безобразиях, чинимых его постояльцами. Вряд ли мои родственники сегодня пойдут ночевать в город, а если фрау Шмидт, прибираясь в моей комнате, найдет узел с загадочным тряпьем? Будет поднят шум на всю Малярную улицу: еще бы, русские офицеры непонятно зачем докатились до воровства!
Если бы я мог сам отправиться на Малярную улицу и вынести злосчастный узел! Но это невозможно. Мне остается лишь сидеть, забившись под навес на корме канонерской лодки, слушать плеск воды и оплакивать свое горестное состояние… Я действительно чуть не заплакал. Все сложилось самым нелепым образом, и как выпутываться, я не знал.
Потом пришли понурые Артамон и Сурок. Гауптвахтой им контр-адмирал пригрозил в случае, если безобразия повторятся. И теперь им следовало служить безупречно.
– Мало нам нагоняя, там мы еще встретили на обратном пути Канонирскую Чуму, – сказал Артамон.
– Кого?..
– Ну, Кощея. Гореслава Карачуновича, – добавил Сурок.
– Эк вы его…
– Видел бы ты, как он на нас глянул! Прямо как вслух сказал: а я, господа, знаю, что Моллер намылил вам шею! – всеми силами изобразил ехидство воображаемого сержанта Артамон.
– Так что не обижайся, Морозка, плохие из нас сейчас помощники, – честно сказал Сурок. – Мы тебя не выдадим, вот те крест.