— Я что, опоздал или приехал рано? — спросил Паскаль. — Когда я бываю у тебя, у меня пропадает всякое ощущение времени.
— Ты более или менее вовремя, но ты не выключил фары в машине, — усмехнулась Аврора. — Очень надеюсь, что контакты не залипли. Жалко, что ты никак не можешь запомнить, что фары нужно выключать. Весь мир не забывает выключать фары своих машин, и я убеждена, что тебе это тоже удалось бы, если бы ты только сосредоточился. Моя репутация пострадает, если уже не пострадала, оттого, что мои любовники, приезжая сюда, забывают выключать фары!
— Вот черт, — выругался Паскаль. Раздраженный тем, что опять забыл выключить свет, он пробежал через газон, резко дернул выключатель и в ярости захлопнул дверцу машины. Потом стремительно перелетел через газон и вновь оказался возле Авроры. Подбодренный тем, что хотя бы на словах она перевела его в категорию любовников, он попытался возобновить объятия, но безуспешно. Аврора просто схватила его за руку и провела в дом.
— Я теряю ощущение времени, когда приезжаю к тебе, — повторил Паскаль. Он слегка запыхался после двойного броска через газон.
— Я вообще теряю ощущение всего, когда приезжаю к тебе, — добавил он. — Все становится вверх рогами, правильно я употребляю это выражение?
— Вверх ногами, — поправила его Аврора, улыбаясь.
Каковы бы ни были его недостатки, Паскаль умел так смотреть на нее и был такой уступчивый! Его хоть миллион раз можно было отшлепать, а он все равно возвращался и снова хлопал своими глазами. Она никогда не могла устоять перед мужчиной, у которого вот так посверкивали огоньки в глазах. А вот генералу Скотту это не удавалось. Она много раз выговаривала ему за то, что у него это не получалось, но все напрасно.
Аврора держала Паскаля за руку до того самого момента, пока не усадила его в своем кабинете. Когда у него появлялась возможность слоняться по дому без надзора, он имел склонность на минутку взбежать наверх и предпринять попытки общения, которого от него никто не ждал. Оказавшись наверху, он начинал выкрикивать какие-то замысловатые приветствия, которые в той или иной степени являлись моральными эквивалентами фразы «Вив ля Франс!». Его внезапные появления ошеломляли и Гектора, и Рози, и они никогда не знали, что ему ответить. Однажды, в крайнем смущении, Рози попросила его составить им компанию сыграть в домино, и это приглашение испортило вечер всем в доме. Паскаль говорил так много, что ни генерал, ни Рози, ни даже ее калькулятор не смогли правильно считать очки, отчего генерал разозлился и, громыхая сапогами, отправился спать. Разумеется, происходило это в те дни, когда он еще мог громыхать сапогами.