Он легко взмахнул руками и через несколько секунд понял, что руки уже машут в воздухе. И тут две сильные руки подхватили его под мышки и потянули вверх, к воздуху, к жизни. Он жадно глотал воздух широко открытым ртом. С лодки смотрел на него его верный товарищ по кличке Серый.
Потом, когда уже перебинтованный, согретый чаем и водкой Медведь лежал под одеялом в номере городской гостиницы ВЦСПС, Серый взахлеб рассказывал ему, как, почувствовав неладное, в сумерках отправил Витьку Шило на разведку к дому Бульки. И тот успел как раз вовремя — услыхал шум борьбы, хрипы и крики, стрельбу, потом — как со звоном разлетелось оконное стекло, как его повели к берегу, как туда потащили тела убитых. Он бросился за Серым, и они, схватив на пристани бесхозную моторную лодку, бросились вдогонку за уходящим в море баркасом. И поспели как раз вовремя.
Медведь вернулся в Москву с созревшим решением. Все сразу стало ясно: сходу и ему лично объявлена война. Что ж, он был готов принять вызов.
Собрав в столице с десяток наиболее опытных и проверенных пацанов, продумав как следует всю ситуацию, Медведь уже через две недели вместе со своими бойцами снова выдвинулся в Новороссийск. Чтобы не светиться и не вызывать подозрений у приморской купленной Решетом братвы и у прикормленных им мусоров, Медведь один прибыл скорым поездом в Краснодар, а его бригада выдвинулась к Новороссийску загодя, отдельно от своего предводителя, обходными маршрутами, через Керчь, Ростов, Сочи.
На вокзале Медведя встречал его старый знакомый вор, татарин по кличке Ланик, недавно назначенный решением большого схода смотрящим по Краснодару. Информацию эту сход пока хранил в тайне и всей братве собирался донести после разборки с Решетом.
— Ну, как тут у вас дела? — спросил Медведь, усаживаясь в подъехавшую прямо к перрону темно-зеленую «Победу». — Не воюете?
— Да нет, вроде тишина! — ответил Ланик, еще не зная толком, по какому поводу к ним в гости пожаловал сам Медведь.
Ланик был из крымских татар, приземистый, чернявый, с проседью в волосах крепышок. В юности он промышлял карманником на рынках черноморского побережья, был знатным «хирургом», в своей работе использовал скальпель для резки карманов и иногда как орудие самозащиты, потому и прозвал его кто-то из образованных Ланцетом. Позднее от его погоняла только и осталась частица — Ланик, но никого уже давно и не интересовало, что оно обозначает. За Лаником прочно закрепилась слава бессребреника и кристально честного уркагана, который не мог стащить, точно подлая крыса, копейку из кармана ближнего своего.