Получалось − брат брату головой в уплату, суд прямой, да судья кривой. Вершилось Шемякино судилище.
В Севастополе войска Блюхера казнили около 500 портовых рабочих за то, что они оказывали помощь в погрузке на корабли врангелевским войскам. Многих вывозили за город на так называемую дачу Максимова. Могилы рыли в каменистом грунте себе обреченные на казнь. И там, под покровом ночи, косили их из пулеметов у каменной стены, а затем сбрасывали в ямы.
Кроме усадьбы севастопольского градоначальника, расстрелы проходили на Английском, Французском и Городском кладбищах, а также в Херсонесе.
* * *
Будучи в Форосе несколько лет назад, автору этих строк удалось познакомиться с некоторыми материалами о красном терроре в Крыму. По описанию местных свидетелей, там указывалось, что людей не только расстреливали и вешали, но и топили. Это началось после слов, сказанных Розалией Самойловной Землячкой, мол, «жалко на них тратить патроны, топить их в море». Поэтому привязывали камни к ногам своих жертв и бросали за борт. «Приговоренных стали связывать группами, — как писал по этому поводу Д. В. Соколов, — наносить им револьверными выстрелами и ударами сабель тяжкие раны, затем полуживыми сбрасывать в море. В течение нескольких лет на дне севастопольских бухт можно было видеть целые толпы утопленников, привязанных ногами к большим камням. Течением воды их руки приводились в движение, волосы были растрепаны. По свидетельству водолаза, спустившегося на свой страх и риск под воду одной из таких бухт, «среди этих трупов священник в рясе с широкими рукавами подымал руки, как будто произносил ужасную речь».
В хорошую солнечную погоду, когда над морем устанавливался штиль, некоторые толпы утопленников можно было разглядеть и с берега.
Красный террор, устроенный Бела Куном, поверг в шок некоторых высокопоставленных большевиков в Крыму. Они стали писать в Москву. Возмутился после этого даже сам Дзержинский, заявив, что «…мы никак не могли подумать, что они так используют эти полномочия».
Большевистское руководство вынуждено было срочно отозвать Бела Куна и Розалию Залкинд из Крыма. Она умрет в 1947 году, а вот венгерскому еврею повезет значительно меньше — в 1939 году его, как троцкиста, приговорят к ВМН и расстреляют.
* * *
Первые месяцы родной брат моего деда Петра по отцовской линии Павел жил вместе со своим новым другом, поручиком Николаем Демьяненко, в каюте на линейном корабле «Георгий Победоносец». Часто они вспоминали о своей родине, селах, хатах (оба были земляками — малороссами, как тогда величали украинцев). Однажды к ним в каюту зашли несколько моряков, рассказавших историю гибели миноносца «Живой».